«Гранд-тур» (2024), новую работу португальского визионера Мигела Гомиша («Табу»), показали на фестивале «Каро.Арт». Юрий Кунгуров рассказывает, почему в феврале, когда фильм планируется к выходу в российский прокат, стоит штурмовать кинотеатры.
Флегматичный госслужащий Эдвард готов скитаться по городам и странам, лишь бы избежать свидания с очаровательной Молли. Их помолвка застыла во времени: они числятся женихом и невестой уже 7 лет. Он бежит от нее, она следует за ним.
У режиссера Мигела Гомиша приметы и повадки разных десятилетий и веков существуют одновременно, но фабульный срок конкретен: драматичный для невесты, неприличный для чести жениха. Ну, а место действия хоть и конкретизировано — героям предстоит путешествие через Азию, по городским улицам и непролазным джунглям, пешком и на мопедах, в компании сомнительных незнакомцев и медитативных панд — но куда важнее, что это мир безграничной авторской фантазии.
Ключевая тема путешествия — попытка то ли найти себя, что еще представимо, то ли понять другого, что заведомо провально. Мы не можем заглянуть к ближнему в голову и цепляемся за чужое тело, иное внутреннее устройство, залезаем в дебри чуждой культуры. Наши эмоции мы выражаем в языке, способном дать коммуникативный сбой, результатом которого, судя по всему, и являлась помолвка героев. Что же такое мужчины и женщины — сообщит Молли новая знакомая, но мы ответа не узнаем, нецензурную речь Гомиш демонстративно иронично запикает: язык и тут не справляется с передачей всей полноты эмоционального сообщения.
Прорываются и родные уху русские реплики: камео кинокритика Бориса Нелепо. В 2011-м Нелепо написал статью о Гомише, где назвал его «коллекционером радостных мгновений», которому тесно в фестивальном гетто и у которого есть все шансы «стать объединяющей фигурой в мире разобщенного фестивального кино»; текст получился предсказательным, ведь оставался ровно год до первого крупного успеха режиссера, каковым было «Табу» (2012). Теперь же критик появился в фильме Гомиша, чтобы сказать заветные 6 слов. Вверенную в его уста реплику мы бы применили в адрес зрителей, которые посмотрят картину с озвучкой и лишат себя режиссерской игры с речью и языками: «Это скандально, это немыслимо, это невообразимо!».
Из прежних работ Гомиша эта больше всего напоминает как раз «Табу»: близкий сеттинг, знакомая игра с черно-белым изображением, узнаваемое деление фильма на две структурные части. В «Гранд-туре» — две правды, мужская и женская: путь героя (подальше от Молли) и путь героини (за Эдвардом). Правда, здесь приемы работают не так строго: например, если в «Табу» названия глав подсказывали зрителю связь концепции фильма с прустовской темой утраты и обретения времени, то здесь режиссер в большей степени доверяет аудитории и не дает таких прямых «маячков». Очень правильно и закономерно, что каннское жюри присудило ленте именно режиссерскую награду: для Гомиша это новая ступень в совершенствовании легкости пера и сложности мысли, настоящий гранд-тур. Стоит, к слову, отметить, что к автомобильной телепрограмме «Гранд тур» (2016 — …) фильм не имеет никакого отношения: речь идет о гигантском путешествии, в том числе духовном, которое совершают герои (получившаяся локализация, впрочем, тоже уместна благодаря изяществу на манер режиссера).
Эдвард запутался в себе, от себя бежит: соответственно, его половина истории построена на мозаичной структуре, один эпизод буквально переливается другим, подобно цветным неоновым вывескам, в которые при склейке переходит черно-белое изображение. Молли, напротив, точно и четко знает, куда идет, поэтому в ее половине вдруг задается довольно стройный нарратив. Любопытно и то, что закадровый голос, дающий происходящему комментарий с мягкой иронией, здесь именно женский. Кинокритик Питер Брэдшоу пишет в рецензии для The Guardian об Эдварде: «он, очевидно, не заслуживает эту выдающуюся женщину». Наши симпатии скорее на ее стороне, чем его, вот только определенность цели ведет ее к испытанию безответной любовью и привязанностью, а заодно к подвержению опасности не только себя, но и приближенных. Бесцельность, запутанность в мире Гомиша оказывается безопаснее: ищущий неизвестное обречен на продолжение поиска.
Мало какой режиссер способен говорить о серьезной вещи — тотальном разъединении людей, неспособных друг друга понять — настолько весело и легко. Гомиш демонстративно сообщает: это все игра, поток воображения, выдуманные истории. Линии второстепенных персонажей будут, в общем-то, брошены, определенная степень фабульной условности победит. Ведь важен не результат, а само путешествие: с морским вояжем (не без морской болезни), с внимательной игрой пожилых людей в маджонг, с театрализированными цветными снами Эдварда, с набором самой разнородной музыки — в палитре Гомиша одинаково утонченно звучат как раритеты, так и самые заезженные шлягеры вроде вальса «На прекрасном голубом Дунае» и песни «My Way» (правда, звучащей на португальском языке). Граничит ли изощренность Гомиша с формализмом, упивается ли он каждым кадром, демонстрируя спектр своих возможностей? Трижды да! Мешает ли это? Сотню раз нет!
