Лучше поздно, чем никогда: 24-го ноября до российского проката доберется «Нитрам» Джастина Курзеля – фильм-участник основного конкурса Каннского кинофестиваля 2021-го года. Тогда картина австралийского режиссера, снявшего «Макбета» (2015), «Кредо убийцы» (2016) и «Подлинную историю банды Келли» (2019), получила хорошие отзывы, а актёр Калеб Лэндри Джонс отхватил награду за лучшую мужскую роль. В основу «Нитрама» легли реальные события – самое массовое убийство в истории Австралии, совершенное тасманцем Мартином Брайантом в 1996-м году. Сергей Кулешов вглядывается в то, как Джастин Курзель вглядывается во вглядывающегося во враждебный ему мир социопата.
На видавшей виды кассете показано, как улыбчивый мальчуган лежит на кровати и охотно отвечает на вопросы репортера. Предмет интереса журналистки – страсть парня к поджигательству, мотивированная детским восторгом. На моменте, когда юный герой обещает продолжать «зажигать», видео заканчивается, а заметно повзрослевший Мартин (Калеб Лэндри Джонс) самозабвенно играется с фейерверком на заднем дворе родительского дома.
Общество отвернулось от него: девушки обходят стороной, родители дичатся, а горожане кличут ненавистным погонялом «Нитрам». Когда в жизни Мартина появляется одинокая и богатая собачница Хелен (Эсси Дэвис), то он на короткий миг обретает единственного друга. Однако эмоциональная нестабильность Нитрама приводит женщину к гибели. Вскоре несправедливость мира «съедает» его отца (Энтони ЛаПалья), после чего и становится ясно, что чаша уже вот-вот переполнится: Мартин вспоминает о своей страсти к огню и начинает захаживать в оружейные магазины. Когда «торговцы смертью» соизволят спросить, зачем молодому парню столько винтовок, револьверов и дробовиков – будет слишком поздно.
Режиссер фильма Джастин Курзель ещё в своей первой картине «Снежный город» (2010) доказал, что готов работать с «пограничными» состояниями: там съедаемый страстями молодой человек в мгновение ока оборачивался чудовищем. Не зря же именно этот австралиец превратил харизматичного Макбета в сентиментального монстра («Макбет»), а потрепанного жизнью мальчика Неда Келли («Подлинная история банды Келли») – в самого кровожадного разбойника на континенте. Массшутинг в австралийском Порт-Артуре он тоже не смог обойти стороной: трагическая гибель 35-ти человек (одно из самых массовых убийств в истории) осталась рваной раной в памяти соотечественников режиссера.
Набор отмычек, кажется, не изменился с прошлых работ постановщика: в «Нитраме» все так же действенен контрапункт между тёплым полумраком локаций и холодными лучами австралийского солнца. Стилистическая избыточность фильма, проявляющаяся то в переборе эстетских ракурсов, то в нарочитости кадров-длиннот, позволяет нам взглянуть на мир глазами Нитрама – то ли больного вигиланта, то ли здорового маньяка. Операторская работа Джермейна МакМикинга, чередующего съёмку с рук и использование статичной камеры, акцентирует внимание на психической нестабильности протагониста, делает ритм картины сообразным динамике его хаотического настроения.
Вопрос вменяемости реального прототипа Нитрама долго оставался ключевым: в зале суда разгорались споры вокруг психического состояния Мартина Брайанта, ему приписывали расстройство поведения и дефицит внимания. Лишь в тюрьме убийце диагностировали синдром Аспергера, и эта затянувшаяся диагностика позволила Курзелю играть с ожиданиями зрителей. Сколь неестественны отношения главного героя с родителями и с окружающими, столь диковинным кажется его осознание своего одиночества. Даже диковатый образ жизни Мартина – с редкой снедью, аляповатыми костюмами и вечно немытой головой – есть не безумие, не отчаянное желание делать все по-своему, вопреки, а просто наиболее комфортный для него способ существовать. Безусловно, как мать Нитрама, увидевшая, что сын пришёл на похороны отца в синем костюме с ковбойской шляпой, мы должны опешить от возмущения, но герою нельзя отказать в последовательности. Анархической, непредсказуемой, но инстинктивно понятной.
Калеб Лэндри Джонс изобразил этакого ранимого дикаря, длинноволосого бугая-социопата, чья нескладная судьба, трагически разрушенная болезнью, переплелась с невинными судьбами в «пляске смерти». Расчесывая нескладное тело, актёр показывает, как больной организм мечется внутри грузной физической оболочки, отзывается краснотой в глазах и спазмами в кистях. Джонс, как и сыгравший у Курзеля Неда Келли Джордж Маккэй, мгновенно становится частью авторского тела режиссёра: его работа с образом помогает постановщику менять темп повествования, а последние полчаса картины, период подготовки к жуткому расстрелу, сделать незабываемыми. Именно этот довольно неожиданный переход от буйства к методичности позволяет считать каннскую награду для центрального актера более чем оправданной.
Курзель обращает свой критический взгляд не только на общество в целом, но и на отдельные институции. Сразу после массшутинга 1996-го правительство приняло поправки в закон о ношении и хранении огнестрельного оружия. Тем не менее это возымело обратный эффект: сегодня каждый третий австралиец хранит у себя дома ствол. Режиссер «Нитрама» без доли иронии показывает продавцов в оружейной лавке, забывающих о речевом аппарате при виде набитой банкнотами сумки. То же касается и социальных служб: психиатр, к которому заходят Мартин и его мать, смущенно кивает на фразу «таблетки давно закончились» и едва ли бросает взгляд на больного.
Жестокость режиссера по отношению к устройству общества в финале сменяется сброшенным на зрителей каскадом цифр и фактов о трагедии в Порт-Артуре. Все верно – сама резня на экран не попадёт. Только знойный выходной денёк, посреди которого безумец щёлкает затвором в пляжном кафе. Курзель не предлагает нам давиться слюной, глядя на разыгранный для камеры массшутинг, а четвертует белыми буквами на чёрном экране, убирая с фона даже хлопки выстрелов. Хоть перед преступлением Нитрам и включает камеру, нам не дано взглянуть на любительскую запись, ибо хулиганистый мальчик с кассеты в начале фильма не должен превратиться в чудовище. Личная драма главного героя закончилась здесь и перевоплотилась в коллективную. Пока что против неё у нас у всех есть лишь упреждающая все и вся человечность.
