28-го октября оскароносному актеру Хоакину Фениксу исполняется 50 лет. В последние годы он стал чрезвычайно избирателен в выборе проектов — какие-то из них можно не любить, но каждый был событием: лиричный «Камон Камон» (2021), фантасмагорическая одиссея «Все страхи Бо» (2023) или противоречивый «Джокер: Безумие на двоих» (2024). Особняком стоит амбициозный «Наполеон» (2023) Ридли Скотта. Юрий Кунгуров вспоминает и защищает недооцененную мировой критикой историческую драму.
Ридли Скотта привлекают яркие образы, по поводу которых можно свободно пофантазировать, предложить свое видение. Робин Гуд в одноименном фильме (2010), Рамзес с Моисеем в библейском эпосе «Исход: Цари и боги» (2014) или семейство Гуччи в неровном, но стильном «Доме Gucci» (2021). Это может быть вымышленная фигура, как Ганнибал Лектер, новую главу саги о котором Скотту выпала участь сделать после успешного предшественника, «Молчания ягнят» (1990) — и он снял менее психологически сложного, зато более жесткого «Ганнибала» (2001).
Характерно, что если у Джонатана Демме в «Молчании» была в центре повествования скорее героиня, ищущая одного маньяка при помощи другого, Лектера, то Ридли Скотт даже в название выносит фигуру злодея, который у него сколь жесток, столь и очеловечен. Скотта, неоднократно проявлявшего интерес к вопросам морали и борьбы добра и зла, привлекает сочетание различных сложных начал в одном человеке. Фигура Наполеона в этом смысле органична в ряду его героев.
Режиссер мог снять жестокую трагедию о становлении деспота, о зыбкой грани между романтическим героем, которому Бетховен собирался посвятить Третью симфонию, и завоевателем. Подобный фильм мог бы прозвучать как актуальный в контексте геополитических катаклизмов, прокатившихся по всей планете в начале 2020-х годов, и порадовать ищущих в кино остроактуальные высказывания. Ридли Скотт же выбрал интонацию более амбивалентную и, парадоксальным образом, спокойную.
Скотт начинает историю Наполеона едва ли не с того места, где закончил в классическом немом «Наполеоне» (1927) Абель Ганс. Если тот успел реализовать часть эпического замысла, связанную со становлением Наполеона, то Ридли Скотт снимает его восхождение и дальнейшее движение к угасанию. Части в духе «Детство. Отрочество. Юность» не будет: лишь вербальные упоминания и редкие появления матери, слоняющейся вокруг Наполеона словно бесплотный призрак (в режиссерской версии эта линия развита), намекнут на одну из причин закомплексованности и ощущения неполноценности, которые у Наполеона Скотта становятся одной из главных характеристик.
Бриллиантом этого сложного мужчины становится изящная, остроумная супруга, которая если и будет изменять ему вскоре после свадьбы, то разве что по простоте душевной, и вовсе не из-за этого распадется их брак. Ее роль должна была исполнить Джоди Комер, уже работавшая со Скоттом на «Последней дуэли» (2021), и это была бы интересная, но, вероятно, более драматичная Жозефина, к тому же с куда более ощутимой возрастной разницей с супругом. Феникс и звезда сериала «Корона» (2016 — 2023) Ванесса Кирби хоть и не одного поколения, но смотрятся как пара вполне равноценная, взаимодополняющая.
В центре внимания — сцены из супружеской жизни с Жозефиной, поэтому главными героями стали он и она. Роль же остальных сведена до статистов: побоку Талейран и всевозможные маршалы. Казалось бы, немало экранного времени у Поля Барраса, да и изображает его заметный актер Тахар Рахим (в последнее время актер часто появляется в биографическом кино: это и «Мавританец», и сериалы «Призрачная башня» и «Змей») — однако осмысленной роли в сюжете фильма он не играет. Выделяется из второго плана образ Александра I (франко-финский актер Эдуар Филиппонна, уже снимавшийся у режиссера в «Доме Gucci»), решенный Скоттом не без иронии: обаятельный юнец себе на уме, который уже после военных конфликтов бесстыдно навестит скучающую супругу Бонапарта и соединится с ней в танце.
Трактовка Наполеона в исполнении Хоакина Феникса не сводится ни к романтической, ни к сниженной в духе Толстого. Как и большинство персонажей, которых играет актер всю карьеру, это внутренне неуверенный в себе, тяжелый, одинокий человек. Его Наполеон может быть жестоким в быту, а может нежным; способен в один момент интересоваться правами людей, а в другой — подвергать их опасности.
Жестокость скоттовского Наполеона дает о себе знать на протяжении всего фильма, но до финального титра как бы не педалируется. Она проявляется в мелочах и деталях: в супружеской жизни, в бытовых, рутинных действиях. Насилие Скотт барочно акцентирует, начиная с первой сцены — казни королевы: обезглавливание изображено гипертрофированно, по-раблезиански комично, что лишь развивается в сцене его театральной инсценировки. Если нужно продемонстрировать выстрел в щеку, то он будет дан натуралистичным (и при этом как будто бы и неправдоподобным) крупным планом; если в коня Наполеона выстрелят пушечным ядром, то уничтожение несчастной лошади покажут со всеми кровавыми подробностями. Граничит между гиперболой и черным юмором скоттовская акцентуация насилия: оно вездесуще, превращается в бытовую обыденность. Кто идет на гильотину, с какими лозунгами — толпе все равно: зрелище важнее, и эту слепость Скотт изображает с подлинным ужасом.
Обычный человек Наполеон существует в самых обыкновенных, неярких декорациях. Батальные сцены здесь решены в серых, черных цветах, что, правда, лучше сработало бы как единоразовое решение, но при несколько навязчивом повторении утомляет: одни баталии изображены более индивидуализированно, другие же (в особенности Ватерлоо) — малоинтересны, а их колористическое решение побуждает все время задумываться о том, что не помешало бы подкрутить показатель яркости экрана. То же касается деталей, в отношении которых сценарий весьма приблизителен. Да, выход режиссерской версии (3 часа 25 минут против двух с половиной часов) позволил увидеть вариант значительно облагороженный и ритмически сглаженный. Но многие вопросы к мотивировкам героев остались, и это вопреки эпическому хронометражу: скажем, прошлому Жозефины уделяется немало времени, но драматургически внятного пролога ее встречи с Наполеоном мы не получили и в режиссерской версии.
При этом в несовершенстве, которое после чтения премьерных откликов мировой прессы ожидаешь (возможно, в этом смысле первым зрителям пришлось тяжелее, потому как ожидания были гораздо выше), кроется ряд достоинств, которые оказываются значительнее. Сероватый, напрочь лишенный красок мир, куда погружает своего героя Скотт — это бытовое пространство, в котором нет места величию и завоевательским амбициям. Ремарки перед заключительными титрами посредством голых цифр сообщают довольно однозначное отношение режиссера к своему неоднозначному герою: статистика людей, погибших при Наполеоне. Это не какие-то шокирующие данные, а скучная обыденность, разбивающая героизацию образа мужчины, который занят даже не столько попытками удержать власть, сколько личной жизнью и амбициями. Самая обыкновенная, сдержанно изображенная драма, обернувшаяся трагедией людей, о которой под занавес скажет режиссер. Комментарий бесхитростный, но в то же время исчерпывающий.
