По случаю выхода на российские экраны хоррора «Хэллоуин убивает» Константин Мышкин решил проследить историю становления знаменитой слэшер-франшизы, начатой Джоном Карпентером – на сегодняшний день киносериал о маньяке в маске насчитывает уже 12 фильмов, а на протяжении сорока лет предпринимались самые разные попытки осмыслить историю мистического убийцы Майкла Майерса.
В 80-ые годы слэшеры забили кровавым гейзером, закрепив эпоху как самую памятную и славную для жанрового кинематографа. Тогда ужасы действительно штамповали без разбора, а продюсеры не стеснялись в продолжениях – даже вечная живучесть киноманьяков не требовала тонкой казуистики: они бессмертны, прокляты и этим, в общем-то, всё сказано. Сегодня, быть может, кажется неожиданным, что эту золотую жилу впервые открыл «Хэллоуин» Джона Карпентера, снятый в 1978-м году. У него имелись свои конкуренты: за 4 года до Карпентера по Северной Америке прокатилось «Черное Рождество» (1974) – талантливая картина со всеми задатками слэшера. Да и в спину дышала сенсационная «Техасская резня бензопилой» (1974), которая смаковала смерть подростков в антураже южной готики.
Но формула Карпентера, применённая в «Хэллоуине», оказалась столь соблазнительной, что искушение повторить её было велико. Начинающий режиссёр с двумя неплохими картинами за спиной, не располагающий большими бюджетами, влюблённый в вестерны да хорроры, сделал ставку на художественный аскетизм, выжимая максимум из имеющихся средств. Мистический антураж Кануна всех Святых, жуткая белая маска на фоне ночи и синтезаторный саундтрек – вот и вся рецептура «Хэллоуина», написанного за 3 недели и снятого примерно за столько же. Холодный ужас праздника, на первый взгляд приветливого и располагающего к веселому времяпрепровождению, пришёл с Майклом Майерсом – маньяком, которого с ночи 1978-го года так и не сможет никто убить. Формулу успеха Карпентер никогда не скрывал: саспенс и музыкальную партитуру тот подсмотрел в хичкоковском «Психо» (1960), сопровождённом тревожной темой Бернарда Херрманна, страсть к длинным дублям – в «Печати зла» (1958) Орсона Уэллса, а всё остальное собиралось на ходу, будь то артисты или съёмочный реквизит – одежду, например, многие актёры носили из собственного гардероба, а маска капитана Кирка, раскрашенная в белый цвет, и вовсе куплена в дешёвом магазине, что в очередной раз доказывало скромный бюджет сомнительного предприятия. Впрочем, из сомнительного оно быстро превратилось в прибыльное – леденящий кошмар Карпентера мгновенно окупился, а также окончательно оформил грамматику американского хоррора, сделав картину живым примером – на что сегодня способны молодые и независимые. На минуточку: это фильм, от распространения которого поначалу отказывались все крупные студии.
Итак, безмолвный маньяк в маске преследует жертв по тёмным улицам, настигая во дворах или в коридорах двухэтажных домов, блеск ножа и белой маски в ночи – Карпентер рождал ужас из минимализма, пользуясь отработанной в жанре схемой: «чем меньше показываешь, тем больше эффекта». В первом «Хэллоуине» почти не проливается кровь – в подобной фразе, конечно, уже предвиден упрёк продолжателям франшизы, которые безуспешно пытались её реанимировать через сплэттер (особенно Роб Зомби со своей кровавой дилогией, поставленной в духе психоделических хорроров 70-ых). Но факт есть факт: после грандиозного террора 1978-го года франшиза уверенно летела в пропасть, теряя доверие сначала самого Карпентера (он принял участие в создании второго «Хэллоуина», посодействовал третьему в саундтреке, а затем отрёкся от всех последовавших продолжений), потом – зрителей, а к началу нового тысячелетия, пожалуй, и самых преданных фанатов, которым вместо знакомого слэшера подсовывали мистическую белиберду под соусом из семейной драмы.
Проблема в том, что метод Карпентера – это чудо для первого «Хэллоуина» и проклятье для всех остальных. Минималистский стиль сделал франшизу своим собственным заложником и оставил для неё весьма ограниченное поле самовыражения: ночь 31-го октября, напуганные жители Хэддонфилда, острое лезвие и бессмертный маньяк – формула тиражировалась все последующие 40 лет, почти что не меняя конфигурации (разве что третий «Хэллоуин» решил исключить Майкла Майерса и задать гипнотическую атмосферу в духе «Видеодрома» Дэвида Кроненберга, но зрителям категорически не понравился фильм о злобной компании, производящей маски-убийцы). Поэтому с каждой новой серией авторы отчаивались до странных, подчас совсем нелепых драматических откровений – в сиквеле Лори Строуд, главную жертву Майерса, сделали его сестрой, а в четвертом фильме и вовсе ввели племянницу, за которой маньяк возвращается в город (неясно, что делает Майерс всё остальное время, пока не настаёт 31-е октября). Кровные узы прочно вплелись в сюжетную канву «Хэллоуинов», постепенно превращая безжалостный слэшер в жалкую семейную драму – у Майерса всегда оставались какие-то счёты с родственниками, за которыми он ввязывался в погоню.
Не разобравшись с проблемой реализма и мистики, к пятому фильму авторы ушли в откровенно бредовый мистицизм – скучную бойню в городке теперь перемежали историей таинственной секты, которая спасала убийцу и имела свои планы на Канун всех Святых – история Хэллоуина очевидным образом начала резонировать с богатой традицией кельтского праздника. Выкрутив франшизу почти до бразильского сериала, к 20-летнему юбилею авторам ничего не оставалось, кроме как вернуть «Хэллоуину» трезвый взгляд – и седьмая часть с подзаголовком «20 лет спустя» (1998) во многом повторила события первой легендарной ночи. Правда, на этот раз Лори Строуд вооружена и готова – эта баталия ляжет в основу концепции Дэвида Гордона Грина, в чьём «Хэллоуине» (2018) Майерс и Строуд встретятся подобно супергероям грандиозного кроссовера. Ход и логика времени отражалась в «Хэллоуине» весьма простым способом: через заглавную музыкальную тему Карпентера, которая обрастала то прогроковым звучанием, то насыщалась более современными электронными эффектами, а также через монтаж – от экономии на склейках в 80-х до клиповой логики MTV в «Хэллоуин: Воскрешение» (2002), окончательно убившем франшизу и потребовавшем её переосмысления.
Перезапуск «Хэллоуина» от Дэвида Гордона Грина, скорее, перенастроил знакомые параметры, освежив концепцию слэшера 70-х. Это резня Майкла Майерса для новой и молодой аудитории с существенной перестановкой ролей и вылизанным технологическим подходом – Грин пытается жать на те же клавиши, что и Карпентер, но в его случае действие оборачивается пародией – немудрено ожидать чего-то другого от постановщика, набившего руку на комедиях («Ананасовый экспресс: Сижу, курю»). По-настоящему заговорить на языке хоррора удалось лишь Робу Зомби в его ремейке 2007-го года, который открыл невиданные грани психологического буйства Майерса – это была дилогия в аккурат тогдашнего интереса кинематографа реализмом, а потому история убийцы в русле психоанализа с попыткой исследовать детские травмы и наклонности – самая неожиданная и смелая ревизия. При этом Зомби стилизовал свой «Хэллоуин» под кровавые пыточные хорроры 70-х. И его Майерс – огромный озлобленный хиппи, скорее походил на члена банды Мэнсона или условного героя «Последнего дома слева» (1972) Уэса Крэйвена, нежели на таинственного посланца тьмы. Скажем хотя бы спасибо, что авторы «Хэллоуинов» не пошли на авантюры своих собратьев по жанру, запускавших маньяков то в космос, то в ад, то на арену многозначительных столкновений, как это было с Джейсоном и Фредди.
Комментарии 3