14-го января на Apple TV+ состоялась премьера «Трагедии Макбета» – первого сольного проекта Джоэла Коэна. Режиссёр, без опоры на «братское плечо» Итана, замахнулся на всем известную шекспировскую пьесу, и, судя по положительным откликам американской прессы, смог изящно вписать ее в свою и без того полную самобытными сюжетами фильмографию. Сергей Кулешов разбирается, удалось ли Джоэлу, отделившись от «авторского тела» Коэнов, рассказать историю об алчности и предательстве в новой интонации.
Макбет (Дензел Вашингтон) и Банко (Берти Карвел) встречают трёх ведьм, сулящих первому новый титул, а после и трон, а второму – венценосных потомков. Эти двое – военачальники при короле Шотландии Дункане (Брендан Глисон), не собирающемся отбывать на тот свет. Однако одно из предсказаний ведьм сбывается, как только те впервые «тают в воздухе»: явившийся тут же посланник монарха Росс (Алекс Хэсселл) называет Макбета Кавдорским таном (прежнего казнят на глазах двоих друзей). В главном герое начинает зреть не только уверенность в себе, но и жажда сиюминутной власти, пестуемая его женой (Фрэнсис МакДорманд). Макбет ступает на путь убийств и предательств, с которого, как оказывается, не проложено обратной дороги.
Когда Джоэл Коэн во всеуслышание объявил о намерении снимать своего «Макбета» (да ещё и в одиночку!), вопрос «зачем?» повис над всей кинообщественностью. XX век подарил нам экранизации этой пьесы от Орсона Уэллса («Макбет», 1948), Акиры Куросавы («Трон в крови», 1957), Романа Полански («Макбет», 1971) и от многих других именитых режиссёров; буквально 6-7 лет назад, уже в нынешнем столетии, вышла голливудская интерпретация великого сюжета за авторством Джастина Курзеля («Макбет», 2015) с Майклом Фассбендером и Марион Котийяр в центральных ролях. Конечно, познакомиться с авторским видением Джоэла, являющегося одним из создателей «Бартона Финка» (1991) «Фарго» (1995), «После прочтения сжечь» (2008) и многих других ставших культовыми картин, интересно, но, до самого выхода фильма, не было ясно, сумеет ли он сохранить фирменные коэновские элементы стиля и повествования. Сам режиссер обещал экранизировать Шекспира максимально «близко к тексту», что не могло не послужить почвой для возникновения подозрений в необязательности такого «Макбета». Работа Джоэла несёт скорее прикладную функцию, но так и не отвечает на вопрос «зачем». Перед нами – толковая постановка, талантливая игра актёров и эклектичный визуальный ряд, пестрящий средствами киновыразительности. Искупает ли это пару часов просмотра? Скорее да, чем нет.
Дуэт Вашингтона и МакДорманд (если кто забыл – она не только великолепная актриса, но и супруга Джоэла Коэна) становится главным украшением картины: актёрская пластика обоих завораживает, а уж когда они вдвоём делят кадр, то создаётся ощущение, что чёрно-белую картинку пронизывают всполохи молний. Камера Брюно Дельбоннеля (оператора, трудившегося над «Амели») с большим изяществом фиксирует монструозную работу, проделанную декораторами и осветителями, заставившими ожить причудливую геометрию замков и туманную анатомичность дорожных пустырей: это выглядит, как дань уважения трудам выдающихся киноэкспрессионистов Роберта Вине, Фридриха Вильгельма Мурнау и Фрица Ланга, которые утверждали, что внешняя среда на экране отражает внутреннее состояние персонажей. Так происходит и здесь: Банко, оказавшись в одиночестве перед грядущим преступлением, окружён тьмой, а супруга Макбета, постепенно погружающаяся в пучины безумия, оказывается в контрастном уюте внутреннего двора замка.
Ярких (с точки зрения современных блокбастеров) сцен здесь практически нет: единственный динамичный фрагмент картины проносится перед нами уже в финале. Но отсутствие зрелищности не притупляет символический ряд. Джоэл подобрал несколько новых трактовок привычных образов: роль трёх ведьм, к примеру, исполняет одна актриса – Кэтрин Хантер, «множащаяся» с помощью водных отражений и точечного монтажа. В мастерски исполненной сцене беседы с призраками она показывает «класс», озвучивая и отыгрывая сразу несколько оболочек во время ворожбы. Мистические сцены, будь то уже упомянутые встречи с ведьмами или видение, являющееся Макбету, сделаны, опять же, с помощью оппозиции внешнего и внутреннего: зритель, которому и не к чему солидаризоваться с кем-то из персонажей, имеет возможность смотреть на происходящее как их глазами, так и глазами стороннего наблюдателя, видящего сгущение экранной темноты вокруг обреченных героев.
Тем не менее все эти действительно креативные решения режиссера не сообщают нам ничего нового ни об оригинальном тексте, ни о современности. Дословного следования репликам Шекспира, конечно, не осудишь, но экранизация от того же Орсона Уэллса все ещё не выглядит устаревшей и сохраняет актуальность, как близкий первоисточнику «кинотекст». В сердце нового пересказа «Макбета» все та же идея, выщербленная веками: алчность, предательство и жажда власти приведут нас не к цели, но к неминуемому наказанию. Возможно, по мнению Джоэла Коэна, «повторение – мать учения». В это ещё можно поверить, особенно с учётом того, что все его прошлые фильмы говорят со зрителем об одном и том же: героям даётся возможность стать чем-то большим, получить карт-бланш на подлог и верховодить не только своей, но и чужой жизнью. В картинах Коэнов финал таких историй неотличим от финала «Макбета», когда наказание настигает виновных вопреки всему. Джоэл, отойдя от брата, не обошёлся-таки без соавтора, пусть и разница между ними гораздо ощутимее. Видимо в этой разнице и рождается неоднозначность увиденного: не режиссёр пересказывает Шекспира, но драматург сквозь века лепит постановщика. Зрелище завораживающее, хоть и необязательное.