20-го октября прокатчик Russian World Vision выпустил на российские экраны ленту под названием «Корсаж» – биографическую драму постановщицы Мари Кройцер о Елизавете Баварской. Премьера фильма состоялась на Каннском кинофестивале в программе «Особый взгляд», где актриса Вики Крипс получила приз за лучшую женскую роль. Юрий Кунгуров рассказывает, чем примечательна новая работа создательницы остросюжетной картины «Земля под моими ногами» (2019).
Прошлогодний претендент на «Оскар» от Австрии назывался «Великая свобода» (номинацию он в итоге не получил, и тоже, кстати, участвовал в Каннах в «Особом взгляде»). Драма Себастьяна Майзе рассказывала о гее, неоднократно попадавшем в тюрьму за свою идентичность в послевоенной Германии, где существовал «параграф 175», расценивавший гомосексуальные отношения как уголовное преступление. Австрийский оскаровский кандидат этого года, «Корсаж», рассказывает о Елизавете Баварской – еще одной личности, которая не следовала нормам общества, а о свободе могла лишь мечтать.
Неторопливо разворачиваются печальные картины жизни Елизаветы, сосуществующей с равнодушным супругом, не понимающим ее причуды и до сих пор винящим жену в гибели их дочери. Другие дети Елизаветы – что повзрослевший сын, что совсем юная девочка – тоже корят ее; они считают, что мать ведет себя неподобающе. Что не мешает ей курить, принимать ванну в одежде, путешествовать, лишь бы подольше быть вдали от мужа. В общем, всячески нарушать правила.
Если Елизавета ведет себя вполне по-хулигански, то фильм, напротив, имеет спокойный тон: намеренно допускает исторические неточности, но не акцентирует на них внимание, не делает из них громкого манифеста. Мари Кройцер выбирает период конца 1870-х, когда Елизавете исполняется 40 лет: для женщины тогда это был преклонный возраст. Запечатлен ряд сцен, одни более развернутые, другие фрагментарные, как времяпровождение героини с Людвигом Баварским, кузеном, близким ей по духу – таким же «не от мира сего». Эпизод с ним небольшой, но Кройцер не смогла обойтись без столь важной для портрета Елизаветы фигуры.
Каждую из продемонстрированных сцен сопровождает указание года и места – обманка, создающая ощущение документальности, следования фактологии. Но на точность фильм не претендует. Он противопоставляет мрачное изображение жизни Елизаветы образу, закрепленному в сознании зрителя знаменитой трилогией Эрнста Маришки «Сисси» (1955-1957) с Роми Шнайдер в главной роли. Принято считать, что эти фильмы слишком идиллические, но и в них хватало намеков, что не все было гладко в жизни девушки: в первой части показано, что она не желала престола и очень отличалась от того, какой ее хотели видеть в семье Франца Иосифа. Фильм Кройцер ровно противоположен лентам Маришки по режиссерским решениям: ветхие декорации безжизненного замка вместо открыточных видов, меланхолические песни вместо сказочной музыки Антона Професа. Однако можно расценить «Корсаж» как не столько спор с Маришкой, сколько продолжение начатой им линии. И тогда нервное истощение и пищевое расстройство Елизаветы, переданные актрисой Вики Крипс, становятся логичным итогом столкновения эксцентричности юной девушки с грузом ответственности, а холодный старик, потерявший интерес к жене – не замена, но будущее очаровательного Франца Иосифа из фильмов 1950-х.
Кройцер говорит о том, как мы воспринимаем историческое прошлое, свидетелями которого не являемся, исторических личностей, которых не застали лично. Каждый по-своему видит Елизавету, будь то желающий заснять ее движения изобретатель, ее подданные или она сама, неудовлетворенно разглядывающая лицо и тело в зеркале. Когда она смотрит на портрет умершей дочери, отмечает: «Она вовсе не была такой миловидной и толстощекой», зато «останется красивый портрет». Портрет Елизаветы глазами Кройцер – неприукрашенный, но и не предельно достоверный, потому что это невозможно. Поэтому она называет картину не именем или прозвищем императрицы, а предметом ее одежды. Туго натянутый корсаж буквально лишает императрицу движения и становится метафорой ее неволи. Пройдя через весь фильм и будучи подчеркнутым в названии, образ корсажа все же не становится навязчивым (вспоминается «Дылда» Кантемира Балагова, где скованность и невозможность героинь дышать были подчеркнуты всячески в каждом кадре, заставляя зрителя присоединиться к их состоянию). Еще одна такая метафора – якорь, татуировку с которым делает героиня (кстати, непридуманный факт ее биографии).
Чрезмерная сдержанность режиссуры Кройцер несколько вредит ленте, превращая изображение скуки героини в скучноватое само по себе – о фильме увлекательнее говорить, чем его смотреть. Интересен для обсуждения и финал, воспринятый многими критиками как переписанное завершение жизни императрицы. А точно ли это конец? Или все же фантазия, сон на ходу мечтательной Елизаветы, а также еще одна метафора – ее освобождения от нелюбимой роли, от социальных норм, от оков корсажа, наконец? Тогда тем более объяснимо, что Кройцер избрала именно этот период – уже не относительно беззаботной юности, но еще не трагических событий конца 1880-х, окончательно пошатнувших психику Елизаветы. Интерес к ее фигуре не угасает, а усиливается – за последние два года вышли подряд два сериала о ней: «Сисси: Императрица Австрии» (2021) и «Императрица» (2022). Возможно, на попытку более аккуратной интерпретации биографии Елизаветы будет претендовать следующая версия («Сисси и я»), ожидающаяся к выходу в 2023-м. У Кройцер императрица танцует на титрах, продолжая свое существование, пока не погаснет экран. Вот и ее образ продолжает жить, и каждый зритель когда-нибудь найдет вариант, который будет наиболее близок ему.
