14-го августа в нашем прокате состоялся ре-релиз «Острова проклятых» (2009) – для российского зрителя уже едва ли не в статусе современной классики, знакового фильма, серьёзно недооценённого в прессе в год выхода, головоломки, породившей часы нелепых конспирологических теорий на YouTube, высказывания, которое даже в кругах почитателей таланта Мартина Скорсезе считают откровенно «антискорсезовским». Что на самом деле происходит на этом острове и откуда растёт фактура этой блестящей картины – рассказываем в нашей статье.
P.S. В статье присутствуют спойлеры к фильмам «После работы» (1985) и «Остров проклятых» (2009)!
На первый взгляд, всё так и есть: кажется, что Скорсезе решил поиграть с жанром и чересчур заигрался, позабыв, что китчевая эстетика вкупе с нахмуренными бровями превращает действие в фарс – но Скорсезе был прекрасно об этом осведомлён уже в 90-е, когда контрактные обязательства вынудили его поставить ремейк «Мыса страха» (1991), коммерческий триллер, постоянно балансирующий на стыке высокого стиля и откровенного дурновкусия. Качнись маятник в одну из сторон – и это было бы самым большим фиаско в его режиссёрской карьере. Здесь же у маятника настолько мощная амплитуда, что многие сочли, будто мастер не фиаско потерпел, а окончательно утратил контроль над произведением. На деле стоит углубиться в его фильмографию, вспомнив, например, тоже мало кем оценённый по достоинству на момент выхода «После работы» (1985) – ведь при кажущихся несовпадениях стилистики и сюжета, они с «Островом проклятых» проросли из одной почвы.

«После работы» создавался как пародия на американские классические нуары и шедевры Альфреда Хичкока (чисто на уровне изобразительной пластики), в её основе – сюжет-фантазм, сюжет-наваждение, с разбросанными тут и там элементами глубинного психоза (если конкретнее, это детали традиционного жизненного уклада нью-йоркских яппи 80-х – двадцатидолларовая банкнота, дурацкое папье-маше, объекты вычурного арт-искусства, ночные грабители и ещё с десяток отзеркаливающих друг друга повествовательных компонентов). Это инфаркт, растянутый на полтора часа, галлюцинация офисного планктона, угнетённого своим бытовым и профессиональным положением; ключевая метафора фильма – статуя, трёхмерная вариация на «Крик» Эдварда Мунка, с которым у героя в финале происходит символическая смычка. Высвободившись из ночной иллюзии, он, полностью деморализованным, возвращается в ненавистный офис – формально живым, но с уже окончательно парализованной волей.
«Остров проклятых», в свою очередь, был снят по книжке уважаемого среди кинематографистов Денниса Лихейна, принципиально написанной в манере классических макулатурных детективов. Скорсезе, понятно, эту макулатуру перевёл на язык кино, собирая всё те же источники вдохновения, что и во время съёмки «После работы», от Хичкока с Хьюстоном до Сэмюэля Фуллера и Франца Кафки (особенно ему полюбился его рассказ «Нора»). Немудрено, что здесь тот же сюжет-фантазм, искажённый через субъективную перспективу восприятия, когда мы не видим сцен, в которых нет главного героя (для острастки Мартин даже метнул в зрителя невидимым стаканом). Что здесь ровно те же элементы глубинного психоза – карательная медицина и нацистские эксперименты, сбежавшие пациенты и таинственные убийцы. Но главное – то же ощущение внешнего давления на личность, растерянности человека, не вписывающегося в откровенно враждебный пространственный пейзаж. Просто там катализатором, запускающим манию, выступило нереализованное сексуальное желание, а здесь – семейная трагедия.

Также нельзя не упомянуть, что издевательскую реплику «Как будто безумие заразно» многие ошибочно интерпретировали как ключ к большому конспирологическому заговору вокруг героя. На деле же он заражается безумием от своей жены – ровно в тот момент, когда «освобождает» её через убийство. Аналогичный мотив освобождения, – человека – от среды, разума – от наваждения, – присутствовал и в «После работы», – там герой, смирившись с собственной судьбой, в финале сливался с корпоративными интерьерами. Выбор же персонажа Леонардо ДиКаприо (добровольная лоботомия), не сумевшего пойти на компромисс, превращает его в недостающего пациента, в часть враждебной экосистемы этого острова, клиники, зловещего маяка (забавно, что о прогрессирующем безумии на острове с маяком спустя 10 лет режиссер Роберт Эггерс снимет фильм под названием «Маяк»). Не пошёл на компромисс и сам Скорсезе, на которого в год выхода многим захотелось натянуть смирительную рубашку – а ведь человек всего лишь обрёл вторую молодость.
Комментарии 1