2-го декабря (с задержкой в месяц из-за локдауна) в российский прокат выходит «Летчик» Рената Давлетьярова – третье выступление режиссёра на военную тематику после фильмов «А зори здесь тихие…» (2015) и «Донбасс. Окраина» (2018). Предпоказ ленты в рамках международного студенческого фестиваля ВГИК прошёл 16-го ноября в домашней атмосфере ВУЗа со студентами и иностранцами (иностранка из Черногории отметила, что картина «удивительно громкая»). О том, как деликатно режиссёр избегает ухода в излишнюю декламацию или мелодраматичность, делая фильм простым и неожиданно трогательным – рассказываем в нашей рецензии.
Война. Полёт за полётом, взрыв за взрывом. Неудачный полёт, падение – но не смерть. Жизнь лётчика Николая спасают товарищ и льдина, но впереди страшные испытания в виде безжалостного русского леса зимой, окружённого волками и немцами; предательств и поддержки; где-то в будущем, может, возвращение домой. Но ради этого ли Николай ползёт с искрами в глазах сквозь лес, или он намерен вернуться обратно на войну?
В зарубежном прокате новый фильм Рената Давлетьярова получил пафосное название «Летчик: Битва за выживание». Внезапная, может, ненамеренная месть за то, как обычно переиначивают лаконичные названия в прокате русском («Препод: История Галатеи» вместо «Women», «Хороший, плохой, коп» вместо «Copshop» и т.д.). Это, действительно, история борьбы за выживание, выполненная на громких тонах: ослепительные взрывы и оглушительная музыка, бег, крики, падения и взлёты – как самолётов, так и героя. Имеется обязательная любовная линия, алогичные спасения. Тем не менее что-то делает «Летчика» совершенно лишённым излишней патетики, столь частого компонента военного кино.
Давлетьярову чужда примитивизация мотивов патриотизма. Он намеренно вводит в кадр портреты Сталина и Ленина – но не делает их предметами диалога. Они просто есть, но не волнуют по-настоящему. Герой не вспоминает их, когда, несмотря ни на что, стремится вернуться на войну: он хочет победить, чтобы жили любимые им люди. Да и люди в целом. Вновь Давлетьяров использует излюбленный приём – параллельное повествование в двух временных линиях, прошлом и настоящем. Раньше, в другой совместной работе режиссёра с Петром Фёдоровым – «Чистом искусстве» (2016) – флэшбеки возвращали героя, убитого в начале фильма. Тут воспоминания ведут персонажа того же актёра к спасению, памятью он живёт.
Мы следим за подсчётом дней выживания Николая, в этом нет обыгрываемой далее концепции, скорее документальный приём, напоминающий о конкретных страданиях героя. Подсчёт проводится красным шрифтом, как и мемориальные слова перед финальными титрами (снова отсылая к предыдущим работам режиссёра). Красный – вроде бы цвет ярости, крови – тут становится цветом печали, ведь это скорее кровь убитых. Вновь пафосный приём парадоксальным образом работает на полный откат какой-либо чрезмерной торжественности.
Обходится Давлетьяров и без морализаторства. Прячущегося от войны зятя осудит тесть, но едва ли автор, и уж точно не главный герой. Предстают обычными, такими же людьми – и немцы: в частности, совсем юный парень, которого Николай будет вынужден убить, чтобы самому остаться в живых. Находится, если не в окопах, то хотя бы в перерывах или воспоминаниях, место для творчества – любимая героя поёт в оперетте, озвучивая словами песен то, что персонаж Фёдорова, принадлежащий породе сильных молчаливых личностей, сдержит. Николай захочет вернуться на войну не потому, что надо – нет, не надо, как внятно объяснит доктор. Не потому, что «мужик» – тут и женщины пусть женственные, но едва ли жеманные. Не родина призвала, не долг обязал – нутро подсказало.
Ряд огрехов – лёгкую хаотичность и перегруженность (в особенности из-за приёма с воспоминаниями) сюжета – всецело восполняет благородный замысел и лишённое фальши исполнение. Некоторые же «недостатки» оказываются достоинствами фильма: доходящая до сказочности сюжетная броня главных героев объясняется присутствием в сюжете чуда, в том числе удивительным становится исцеление протагониста – так почему же не допустить чудо выживания? Простота же самой истории полностью искуплена фактом, что в собирательном образе Николая объединены фрагменты судеб целого ряда реальных героев войны. Действительность может быть как чудотворна, так и периодически проста – поэтому не всегда стоит требовать усложнений от жанровой истории. Возможно, именно такого кино – ясного, неглупого, непафосного, и, выражаясь уже пафосно, доброго – сегодня по-настоящему не хватает в русскоязычном сегменте.
Комментарии 1