В агонии российского проката, как ни странно, обнаруживаются свои плюсы: дебюты молодых русских режиссеров легче находят своего зрителя. 10-го ноября на экраны страны выходит драма «Накануне» – первый игровой фильм 28-летней Алисы Ерохиной. Его уже показали на фестивале «Окно в Европу» в Выборге и там, среди множества картин, посвящённых трудностям подростков, он смог привлечь к себе много внимания. Как петербургские улицы умудряются вмещать всю боль неприкаянного тинейджера – читайте в рецензии Сергея Кулешова.
Резонансная история псковских подростков, 15-летних парня и девушки, сбежавших из дома и учинивших стрельбу в посёлке Струги Красные, попала на все передовицы, а на экран сама и не просилась. Бонни и Клайд российского разлива собственноручно запустили стрим и в прямом эфире комментировали каждый свой выстрел. Чудовищная природа этой трансляции сама стоит в оппозиции к игровому кино: какие обертона должен взять режиссёр, если хочет «перекричать» пугающе ироническое «может, я попал в ментов…»? Как он хочет выжать из пластмассовой системы Dolby что-то соразмерное прерываемому помехами, но ощущаемому лобной долей щелчку затвора?
Сизифов труд на себя взял Александр Хант. В его «Межсезонье» больше внимания уделено не действиям и последствиям, а предлогам. Режиссёр не просто «обналичивает» факты: он идёт по пути мэтров «Нового Голливуда» (начало которому, к слову, положил выход фильма как раз таки о Бонни и Клайде) и использует трагедию, как повод поговорить о дисфункциональности социума. Тинейджеры устали быть узниками родительского непонимания, безразличия или, напротив, гиперопеки – и на короткий миг взяли в заложники всю Россию, смотрящую трансляцию по Интернету или схватывающую прямое включение на телеэкранах. Что это за общество, в котором до алкоголя и патронов дотянуться проще, чем до собственных родителей?
Если «Межсезонью» вредит грубая полифония эстетской формы и публицистического содержания, то «Накануне» Алисы Ерохиной страдает от статуса своего автора. Дебютант ведь не в силах соревноваться с режиссером «Витьки Чеснока» (2017) в виральности, когда упоминания в шоу Дудя конвертируются в проданные билеты, а участие в конкурсе выборгского фестиваля – нет. Хотя вводные данные и похожи: оба сценария инспирированы трагедией в Стругах Красных, у обоих фильмов названия-обманки. Ну, какое там «межсезонье», между чем и чем, если будущего нет, а перед смертью и не жилось толком? Каким может быть «канун», когда боль ищет выход, но все каналы связи с миром закупорены?
Максим (Артем Яковлев), насупившись, бродит по питерским проулкам. Гуляет в одиночестве, ибо мешает, кажется, вообще всем. Матери-маникюрщице – врать клиенткам о несуществующих любовниках; ушедшему из семьи отцу (Владимир Селезнев) – изменять новой жене и множить ложь; возлюбленной подруге Марине (Вероника Жукова) – тусоваться с другими парнями. В перерывах между набегами на далеких близких Максим находит новое развлечение: он следит за любовницей отца Анной (Дарья Екамасова). Крадет у неё, заводчицы собак со стажем, далматинца, наведывается к ее сестре и матери, даже покупает пистолет перед первой встречей с девушкой. Чем дальше в лес – тем сложнее понять, кто же из этих двоих «придатков поневоле» (брошенного сына и нелюдимой любовницы) несчастнее.
То, что зрителю поначалу кажется пустым фланёрством беспечного подростка, режиссёр Ерохина обращает в агонию мечущегося по комнате солнечного зайчика. Отец отказывает во встрече, ссылаясь на болезнь Нины, своей дочери от второго брака. Сын будет ожесточенно названивать, наведываться непрошеным гостем в его новый дом и, наконец, выследив его у парадной Анны, порежет родительское авто ключом, накинув капюшон. Застав Марину с другим, Максим обязательно бросится на соперника с кулаками, а на девицу – с бранью в адрес ее легкого поведения. Внимание ему необходимо, а значит все способы хороши: кинуть оскорбление в толпу мигрантов и быть побитым для парня так же легко, как препираться с воспитателем в детском саду своей сводной сестры (герой приносит ей мягкую игрушку, но его грязная куртка и потрёпанный вид не внушают доверия). Максим испытывает жгучую боль и – как всякий подросток – хочет, чтобы мир либо играл по его правилам, либо был стёрт в порошок.
В какой-то момент параноидальная слежка Максима за Анной, покупка им пистолета и подготовка к убийству, достигают истерического предела, и на это реагирует сама ткань фильма. Ракурс меняется – и вот уже зритель оказывается в шкуре девушки. Если со стороны тинейджера ее жизнь выглядела верхом распутства, то взгляд Анны рисует перспективы беспробудного одиночества. На организованной сестрой попойке ее никто не слушает, мать понукает дома, а случайная встреча с отцом Максима и его нынешней женой заканчивается известной песней «сколько лет не виделись, мы же учились вместе!».
Изящно рифмуются две сцены: в одной Анна гуляет с собаками, общается с ними, находит к каждой подход; в другой – похитивший одного из ее псов Максим впервые встречается с интересом другого существа, когда играет с далматинцем в мячик в своей маленькой комнате. В отличие от дидактичного «Межсезонья», в «Накануне» герой останавливается в шаге от катастрофы. Если среди взрослых тоже может клубиться этот туман неприкаянности и одиночества – кого винить во всех грехах, с кем же воевать?
Не взрывать же любовно перенесённый Ерохиной на экран мрачный Петербург с его грязными арками, усеянными граффити стенами и со свалкой, этаким местом силы никому не нужных подростков. Ручная камера здесь заставляет вспоминать лучшие фильмы Валерии Гай Германики и эксперименты братьев Сэфди в картине «Хорошее время» (2017): вместе с Максимом зритель будто пытается разорвать тонкие швы, едва удерживающие плоть безразличного ко всему города. Ареал обитания парня, все эти дворы-колодцы и потрескавшиеся стены парадных, болезненно контрастирует с жизненным пространством его отца, обосновавшегося со второй семьей в новомодном жилом комплексе-муравейнике. Эта оппозиция отравляет и без того горькое существование героя.
Две центральные роли – Максима и Анну – сыграли найденный Ерохиной буквально на улице дебютант Яковлев и видная актриса Екамасова, известная по фильмам «Ангелы революции» (2014) и «Жила-была одна баба» (2011). В кульминационной сцене, когда их герои встречаются лицом к лицу, разница между профессиональными качествами этих двоих стирается: настолько личной оказывается для Артема эта ситуация оставленности и растерянности (в реальности парня действительно бросил отец, он проживает вдали от матери, учится в петербургском колледже). Исполнители образуют идеальную пару антагонистов-близнецов, необходимую для подчеркивания авторского высказывания.
Два человека, сын и любовница, во власти фигуры отца. Никакого выхода нет: любовь и ненависть идут рука об руку, устранение друг друга не станет билетом в счастливую семейную жизнь. Только попытка состыковаться с чужой болью может подсказать маршрут. Почему бы не помечтать о мире, в котором двое подростков из Пскова отправляют пули не в полицейских, а в костёр, прижимаясь друг к другу? Чужое тепло против холодного мира – кажется, это все ещё единственный действенный рецепт.
Комментарии 1