Показ непростых «Панических атак» Ивана И. Твердовского на «Зимнем» прошел в один день с не менее мрачным фильмом о школьной трагедии — довольно любопытное программное решение. Юрий Кунгуров рассказывает о последнем, а именно «110» — ленте Ильи Михеева, которую каталог фестиваля характеризует как «социальную драму» — и делится ощущением, что все помимо «социальной» составляющей здесь куда более интересно.
110-я статья УК РФ. Приговор — доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство. Так режиссер Илья Михеев назвал свой полнометражный дебют. Школьный буллинг и суицид — темы настолько деликатные, что избежать эксплуатации при обращении к ним всегда очень затруднительно. А уж для режиссерского дебюта материал и вовсе самоубийственный.
Илья Михеев находит своеобразный ракурс, благодаря которому умудряется избежать многих штампов подобных сюжетов: не рассказывает об ушедшей девочке и ее семье, а берет историю ее одноклассницы, косвенно замешанной в трагедии. Это не совсем ново — можно вспомнить пример из недавнего американского кино, а именно едкую, неудобную драму «Тахара» (2020), где похороны одноклассницы стали декорацией для выяснения отношений школьников, которым на произошедшее более-менее все равно. У Михеева героиня — полная противоположность учеников еврейской школы из того фильма. Его Алису (за эту роль Полина Цыганова получила на «Зимнем» приз как лучшая актриса) после суицида одноклассницы гложет чувство вины — вплоть до того, что она перестает разговаривать.
Дело было в Лицее искусств №11. Подставить нолик — и уже получится 110. Вот и одного гадкого инцидента хватило, чтобы девочка-подросток прыгнула из окна и разбилась насмерть. Всполошится весь лицей: учителя, ученики и их родители. Но не столько от сопереживания, сколько от переживаний за собственные честь и безопасность. Мать Алисы, адвокат Виктория (экспрессивная роль Елизаветы Боярской), произнесет: «110 — очень трудная статья. Никто не хочет с ней связываться». Все продолжат жить как прежде, но не Алиса.
Фильм снят попеременно с точек зрения ее и матери, и обе, переживая дилеммы, учатся друг с другом говорить и брать на себя ответственность. У Алисы — тревожное, мутное восприятие действительности: ей кажется, что дождь вот-вот смоет ее с улиц Петербурга, ей мерещатся кладбищенские кресты. Взгляд Виктории поначалу спокойнее: попытка сдержанно разобраться с ситуацией; встречи с любовником-полицейским; неуклюжие разговоры с дочерью. В этих разговорах слом произойдет и для нее.
Интересным образом мир лицея обрисован достаточно условно. Пара штрихов — вроде посиделок в женском туалете, где мальчики болтают с девочками на равных правах — а в остальном все разворачивается будто бы не в конкретном лицее, а во внутреннем мире Алисы. Отсюда крупные планы, загадочные взгляды героини, отражения в окнах, зеркалах. Визуальное решение (оператор Алексей Зайков тоже получил награду фестиваля) здесь весьма замороченное — и, пожалуй, в этой замороченности довольно-таки чрезмерное.
Периодически камера уходит в расфокус, так же как герои постоянно мечутся, беспокоятся: о своем ли будущем, о репутации ли — а некоторые, как героиня, а впоследствии и ее мать, о совести. В беспокойстве о последнем проявляя как некоторую наивность, так и попытку обрести честность. Однако действительно интересными оказываются не моральные дилеммы, не образы главных героинь, а второй план. Например, образ любовника Виктории, Игоря: он то предстает уязвимым наедине с ней, то выпячивает власть и равнодушие в полицейском участке. Эту партию режиссер остроумно отдал Дмитрию Лысенкову, обычно играющему иных персонажей. И вот, несколько лет назад исполнив у Константина Богомолова в спектакле «Преступление и наказание» роль легендарного петербургского преступника Родиона Раскольникова, он уже стоит по другую сторону закона Петербурга, но сохраняет сложность фактуры, присущую этому актеру.
Отчасти этой сложности не хватает центральной истории, которая, судя по всему, призывает не замалчивать важное и страшное, но использует для этого несколько приевшуюся метафору онемения, невозможности проговаривания. Разговор об этой теме, безусловно, необходим — и «110» старается его активизировать. Использование для этого разговора семейной истории неуклюжих, и в этой неуклюжести правдивых взаимоотношений матери и дочери – шаг в правильную сторону.
Комментарии 1