Показ непростых «Панических атак» Ивана И. Твердовского на «Зимнем» прошел в один день с не менее мрачным фильмом о школьной трагедии — довольно любопытное программное решение. Юрий Кунгуров рассказывает о последнем, а именно «110» — ленте Ильи Михеева, которую каталог фестиваля характеризует как «социальную драму» — и делится ощущением, что все помимо «социальной» составляющей здесь куда более интересно.
110-я статья УК РФ. Приговор — доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство. Так режиссер Илья Михеев назвал свой полнометражный дебют. Школьный буллинг и суицид — темы настолько деликатные, что избежать эксплуатации при обращении к ним всегда очень затруднительно. А уж для режиссерского дебюта материал и вовсе самоубийственный.
Илья Михеев находит своеобразный ракурс, благодаря которому умудряется избежать многих штампов подобных сюжетов: не рассказывает об ушедшей девочке и ее семье, а берет историю ее одноклассницы, косвенно замешанной в трагедии. Это не совсем ново — можно вспомнить пример из недавнего американского кино, а именно едкую, неудобную драму «Тахара» (2020), где похороны одноклассницы стали декорацией для выяснения отношений школьников, которым на произошедшее более-менее все равно. У Михеева героиня — полная противоположность учеников еврейской школы из того фильма. Его Алису (за эту роль Полина Цыганова получила на «Зимнем» приз как лучшая актриса) после суицида одноклассницы гложет чувство вины — вплоть до того, что она перестает разговаривать.
Дело было в Лицее искусств №11. Подставить нолик — и уже получится 110. Вот и одного гадкого инцидента хватило, чтобы девочка-подросток прыгнула из окна и разбилась насмерть. Всполошится весь лицей: учителя, ученики и их родители. Но не столько от сопереживания, сколько от переживаний за собственные честь и безопасность. Мать Алисы, адвокат Виктория (экспрессивная роль Елизаветы Боярской), произнесет: «110 — очень трудная статья. Никто не хочет с ней связываться». Все продолжат жить как прежде, но не Алиса.
![](https://cinemax.ru/wp-content/uploads/2023/12/отпыта-1024x575.jpg)
Фильм снят попеременно с точек зрения ее и матери, и обе, переживая дилеммы, учатся друг с другом говорить и брать на себя ответственность. У Алисы — тревожное, мутное восприятие действительности: ей кажется, что дождь вот-вот смоет ее с улиц Петербурга, ей мерещатся кладбищенские кресты. Взгляд Виктории поначалу спокойнее: попытка сдержанно разобраться с ситуацией; встречи с любовником-полицейским; неуклюжие разговоры с дочерью. В этих разговорах слом произойдет и для нее.
Интересным образом мир лицея обрисован достаточно условно. Пара штрихов — вроде посиделок в женском туалете, где мальчики болтают с девочками на равных правах — а в остальном все разворачивается будто бы не в конкретном лицее, а во внутреннем мире Алисы. Отсюда крупные планы, загадочные взгляды героини, отражения в окнах, зеркалах. Визуальное решение (оператор Алексей Зайков тоже получил награду фестиваля) здесь весьма замороченное — и, пожалуй, в этой замороченности довольно-таки чрезмерное.
Периодически камера уходит в расфокус, так же как герои постоянно мечутся, беспокоятся: о своем ли будущем, о репутации ли — а некоторые, как героиня, а впоследствии и ее мать, о совести. В беспокойстве о последнем проявляя как некоторую наивность, так и попытку обрести честность. Однако действительно интересными оказываются не моральные дилеммы, не образы главных героинь, а второй план. Например, образ любовника Виктории, Игоря: он то предстает уязвимым наедине с ней, то выпячивает власть и равнодушие в полицейском участке. Эту партию режиссер остроумно отдал Дмитрию Лысенкову, обычно играющему иных персонажей. И вот, несколько лет назад исполнив у Константина Богомолова в спектакле «Преступление и наказание» роль легендарного петербургского преступника Родиона Раскольникова, он уже стоит по другую сторону закона Петербурга, но сохраняет сложность фактуры, присущую этому актеру.
![](https://cinemax.ru/wp-content/uploads/2023/12/вппп-1024x429.png)
Отчасти этой сложности не хватает центральной истории, которая, судя по всему, призывает не замалчивать важное и страшное, но использует для этого несколько приевшуюся метафору онемения, невозможности проговаривания. Разговор об этой теме, безусловно, необходим — и «110» старается его активизировать. Использование для этого разговора семейной истории неуклюжих, и в этой неуклюжести правдивых взаимоотношений матери и дочери – шаг в правильную сторону.
Комментарии 1