Новый фильм Авдотьи Смирновой «Плотник», премьера которого в российском прокате состоялась 27-го октября, был отмечен призом зрительских симпатий на недавно прошедшем в Выборге фестивале «Окно в Европу». Лента получилась дискуссионной, неоднозначной и во многом неожиданной камерной драмой от постановщицы, которая в последнее время блистала байопиками об Александре Вертинском и Льве Толстом. Чем объясняется желание Смирновой сфокусироваться на частной истории обычной семьи, столкнувшейся со смертельным заболеванием ребёнка, почему ее авторский взгляд на манипулятивную тему уникален и причём здесь мавзолей на Красной площади – разбирается Сергей Кулешов.
Семья Осиповых обычна донельзя и подозрительно странна. Живет в крепком частном доме в Ульяновске, муж (Сергей Уманов) трудится плотником, жена (Анна Рыцарева) домохозяйничает и осваивает AliExpress, а сын (Виталий Олечкин) забавляется с друзьями в полях у ветряков. Необычны, потому что счастливы: супруги нежны друг к другу, вместе напиваются и перекидываются картами на щелбаны, а сына своего, младшего школьного возраста, иначе как Зайцем не зовут. Бывает только заедут бабушки, чтобы воздух попортить своими придирками, да у сына вдруг шишка выскочит, когда он навернется с высоты. Осипов скоблит рубанком по доске и успокаивает жену: сам, мол, в детстве без живого места ходил.
Как бы друг друга ни увещевали, а шишек становится все больше, а из местной поликлиники грозятся страшным словом «рак» и отправляют в Москву. Возвращаются из столицы счастливыми: экспертиза отвергла онкологию, только один прилипчивый доктор Иван Кириллович (Алексей Филимонов) жужжал над ухом и совал Осипову визитку какого-то центра по борьбе с редкими болячками. Дальше будет ухудшение, клиника в Германии, московские палаты и сотни сигарет в трещащих зубах отца семейства.
Сценарий Смирнова писала вместе с Мариной Степновой – лауреатом литературной премии «Большая книга» и автором бестселлеров «Безбожный переулок» и «Сад». Пока ее за глаза зовут новой старомодной Улицкой, она работает (как драматург) одновременно и с бывшей ведущей «Школы злословия» (2002-2014), и с экс-учеником Сокурова Кантемиром Балаговым. Степнова как-то урвала тиражи за одно библейское название – «Женщины Лазаря», – а теперь пришло время взволновать фестивали «Плотником». Приз из Выборга они с Авдотьей уже забрали, сейчас начался широкий прокат, и даже скептики осядут от того, что «поставщица макулатуры для дамского клуба» и постановщица, прославившаяся комедией о женской дружбе («Кококо»), оказались единственными, кто верит в мужчин.
Цитата из интервью Степновой: «Авдотья меня спросила: «Марина, смотрите, мы много знаем про мать Христа, но совсем мало знаем про его детство. Мы понимаем, кто его настоящий отец — это все уложено у нас в голове, в сердце, в культуре. А Иосиф Плотник — его отец неродной, но это он держал его на коленях, учил его плотницкому делу, вставал к нему ночью, когда он кричал, носил его на руках». Цитата из фильма Смирновой: избитый, выжатый мужчина из раза в раз совершает паломничество в больничную палату сына. В повторяющейся монтажной фразе одно и то же заднее сиденье пригородной маршрутки, один и тот же поручень в городском автобусе. Герой едет мерно и без суматохи, оставив истерики матери Зайца, игнорируя призывы собственной родительницы забыть и бросить безнадежное дитя, да сползающую с ума жену. Визуальный образ говорит сам за себя.
У Зайца редкая хворь, поразившая за все время менее 4% человечества. Любой легкий ушиб – новый виток болезни. Пока продавший дом Осипов обклеивает углы в тещиной квартире, Маша ходит на мамину работу молиться: та шефствует над музеем Ленина и для дочери памятник Владимиру Ильичу, что святые мощи. Ещё девочкой подкладывала под постамент виш-листы, а уж когда удаётся прошептать «только бы не рак» в мавзолее – камера кружит вокруг бальзамированного крестным ходом. Сыну диагностируют неизлечимую патологию, но у женщины улыбка и в глазах слёзы не горчат: такие уберёг дедушка Ленин от химиотерапии.
Уманов и Рыцарева по ощущениям играют роли всей жизни. Как жеманные, манерные ноты в голосе актрисы превращаются в нечеловеческий крик, в раскрытое всему сущему таинство исповеди? Как игривость и суицидальность ее героини может исполнить один и тот же человек? А как Уманову удаётся давать полутона, углублять яму, в которую вползает его персонаж, меняя лишь походку, да позу курильщика? Когда один работает на еле заметной нюансировке, а другая – на растущем надрыве, волей-неволей возникает колоссальное напряжение и внимание на малейших акцентах внутри экранной пары.
Роль Зайца в фильме сведена до персонажа-функции: Смирнова максимально сокращает время его пребывания в кадре и ожидающий увидеть умирающего мальчика зритель успеет лишь пару раз словить взглядом его затылок. Ещё раз: это не история болезни сына, это агиография отца. Попытка оправдать тех мужчин, которые, вопреки штампу (порядка 70% бросают семью с безнадежно больным ребенком), вопреки даже собственному сопротивлению (Осипов, как и Маша, поначалу всячески открещивается от плохих прогнозов), остаются с близкими до конца.
Пока мы можем видеть в его упёртости безрассудство, авторы угадывают в этом жертвенность. И сыну, очевидно, скоро на заклание, и работа с деревом ребёнку не даётся. Осипов привёл жену прощаться с чадом, а сам скромно присел в уголок: в финальных кадрах Смирнова ловит лучи солнца на иконографических объятиях Маши и Зайца. Режиссёр не бастует против канонов, понимая, что многочисленные кадры с одиноко курящим мужчиной ценнее, чем идеалистичная попытка втолкнуть плотника в вечность, накарябав его фигуру на слоях олифы.
Фильм Авдотьи Смирновой «Плотник» – это попытка за всем этим обилием постов в соцсетях о сборе денег для больных детей увидеть невероятный духовный подвиг их родителей. Эмоционально тяжелое зрелище, для создания которого понадобилась концентрация всей накопленной автором режиссёрской тонкости. Опустошающий и тут же очищающий душу финал, оставляющий зрителя с осознанием того, что божественный промысел обязательно предваряют нечеловеческие усилия воли. И Ильич остаётся на своём месте, а вот Осипов тает в расфокусе: он, как и Ленин, своё дело сделал, но обращаться в бронзу не готов. Плотник отнюдь не утешитель – он молча делает, что должен. И у него за это есть право на перекур.
