1-го июня на российские экраны выходит ирландский фильм ужасов режиссера-дебютантки Кейт Долан «You Are Not My Mother» («Ты не моя мать»), локализованный для нашего проката как «Проклятие. Ночь страха». Такое «своеобразное» переименование рискует поставить в тупик любопытствующего зрителя, который с удивлением обнаружит за маской паранормального фолк-хоррора социальную профеминистическую драму о взрослении и выборе. Насколько тонкой оказалась грань между главенствующими темами в картине – читайте в нашей рецензии.
Старшеклассница Шарлотта, а для немногочисленных друзей и родственников – просто Чар, живет со своей хромой бабушкой и матерью-одиночкой Анджелой на окраине Северного Дублина. Безрадостный быт и семейная рутина съедает и без того расшатанную нервную систему матери, которая в один не слишком прекрасный день бесследно исчезает, бросив на обочине автомобиль. Спустя сутки Анджела точно так же незаметно возвращается, живая и здоровая – но до неузнаваемости переменившаяся в лице. И чем ближе канун Дня всех святых, тем больше Чар начинает сомневаться в том, что человек, вернувшийся к ним домой, её мать.
Современный ирландский хоррор находится на стыке двух эстетических парадигм. Первая связана с неотъемлемым присутствием в творчестве местных кинематографистов мотивов, пришедших из мифологии древних кельтов, вторая – с социальной критикой, проецируемой порой через призму черного юмора и едкой иронии. Наиболее показательными примерами обоих направлений являются картины, чуть ли не прямо противоположные друг другу – «Из тьмы» (2015) и «Грэбберсы» (2011). Первая – фэнтезийный боди-хоррор о супругах, спасающих своего ребенка от злобных лесных фей. Вторая – комедийный ужастик о нападении кальмарообразных пришельцев на жителей прибрежного городка, которые обнаруживают, что главной слабостью монстров является этиловый спирт. Коллективный запой – единственная защита от проголодавшихся гостей из космоса!
«Ты не моя мать» (а наиболее правильно и корректно будет называть картину именно так) пытается нащупывать свой тематический нерв ровно посередине между двумя этими крайностями. Режиссёр-дебютант Кейт Долан заходит на поле современного постхоррора с очередной историей о родительской сепарации, тяжелом детстве и психологическом насилии, обрамлённом в оболочку мистического ужастика. Проблемой же этого, казалось бы, весьма перспективного подхода становится неуверенность и несмелость постановщицы выйти за рамки уже существующего тематического шаблона – настолько сильная, что даже неискушенный зритель с легкостью разгадает основные сюжетные перипетии в первую треть хронометража. Иллюзия того, что загадочное исчезновение матери есть нечто большее, чем просто несчастный случай, разрушается режиссёром и актрисой, при первом же удобном случае превращающих Анджелу в неадекватного шизофреника с повадками мазохиста, чьё поведение никоим образом нельзя оправдать рациональным способом (но Чар все умудряется этого не замечать). Да, на лицо попытка придать отторжению ребенка от стремительно меняющегося родителя метафорической глубины, но это именно тот случай, когда формальное решение идет в абсолютный конфликт с любыми потугами к психологизму происходящего.
Несмотря на то, что Долан очень чётко понимает природу конфликта своей истории, ей совершенно не хватает постановочного мастерства. Составляющая фолк-хоррора оказывается безоговорочно подавлена и вытеснена остросоциальной драмой, в которой, кроме невероятно убедительной внешней фактуры сеттинга, не остается ничего оригинального – очередная история о буллинге в школе сталкивается с такой же очередной историей сокрытия семейных тайн, которые ведут к таким же функционально травмирующим откровениям в жизни главной героини. В результате ирландский колорит сводится к тому, что российский зритель может легко зачислить в категорию т.н. «чернухи» – соответственно, пропадает всяческая надобность в какой-либо привязке к национальной культуре. Кинематографический космополитизм не беда, если только конечный продукт не заинтересует своего зрителя возможностью взглянуть на мир глазами другого. Но в итоге глазами другого начинает смотреть сам режиссёр. И видит все то же, что увидел бы любой человек на его месте.
