17-го декабря, в день белорусского кино, мы не смогли придумать ничего лучше, чем рассказать про уникальный феномен «мамблгора», сатанизм, школьные издевательства и радикальную арт-терапию по методике «новой белорусской волны», а точнее – её светоча, лучшего Оскар-аналитика и звезды белорусского ТВ – Льва Зарецкого, то бишь Никиты Лаврецкого.
Как бы молодое поколение киноманов по странам бывшего Советского Союза ни упрекало отечественную киноиндустрию в страшной стагнации, его (поколения) представители порой упускают несколько деталей. Первое: многострадальное российское кино, существующее аж 30 лет, переживает свой расцвет за последние 3-4 года. Второе: такая же невезучая украинская индустрия начала вставать на ноги только 10-15 лет назад. Третье: белорусское кино всегда было подобно коту Шрёдингера – оно существует уже приличное время, но при этом о его существовании знают лишь единицы. И это при наличии государственной киностудии (Беларусьфильм), уважаемого международного кинофестиваля («Лiстапад») и ряда заметных персон (Дарья Жук, Анастасия Мирошниченко и т.д.).
С приходом молодой крови в кинопроизводство Беларуси бесконечный поток фильмов про военных и полицейских окончательно отошёл на дальний план. Настало время «новой белорусской волны», которая начала мигать на радарах с середины 2010-х годов и объявила о себе так, что игнорировать её стало проблематично – да и уже невозможно. Белорусы, чьё независимое экспериментальное кино набрало неплохой пул режиссёров и сценаристов, оказались гораздо более прогрессивными и смелыми, чем жители России и Украины. Их неутолимая жажда перемен всеми сердцами, глазами и душами нашла своё пристанище в гигабайтах памяти цифровых камер и метрах плёнок. Именно они (гигабайты и метры) являются одними из главных в богатом инструментарии Никиты Лаврецкого – самого яркого режиссёра Беларуси, кинокритика и киномана, чья судьба и мировоззрение могут оказаться близкими для многих.
Назвать кинематограф Лаврецкого специфичным пускай и будет несколько поверхностно, но в его случае это будет самым что ни на есть комплиментом. Подобно рок-звезде на пути в зал славы, Никита за свои шесть полнометражных работ попробовал себя в шести разных стилях, а последний фильм и вовсе сделал self-titled-альбомом в самом прямом смысле этого слова – «Никита Лаврецкий» (2020), пожалуй, на данный момент является пиком его творчества. То, что ценителями любительского «мусора» им. Эльдара Богунова могло рассматриваться в качестве потешного авангарда, на деле оказалось мозаикой на миллион кусочков, собранной и выложенной на маленький YouTube-канал.
Детали автопортрета Лаврецкого фактически не отличаются от воспоминаний из отрочества любого среднестатистического гика: горящие детские очи, прущее изо всех щелей воображение, бесконечная череда фильмов на VHS, а вместе с ними – проблемы со сверстниками с сопутствующим абьюзом и буллингом. Отравленная рана сознания разъедает безобидные образы детства, обнажая их тёмную сторону и искажая под шёпоты и крики индустриального шума. Особо знаменательна сцена многократной перемотки фрагмента из «Человека-паука 2», в котором восхищение киномоментом становится больше похожим на терзание ручного грызуна Майклом Майерсом. Лаврецкий делает себя, обычного ребенка со страстью к кино, персонажем психотриллера, который вот-вот достигнет своей точки кипения и пойдёт по головам. Однако ближе к финалу «Никита Лаврецкий» становится экзистенциальной мелодрамой о поиске места под солнцем (несмотря на всю радикальность видео- и аудиоряда). Причем достаточно депрессивной, ведь в ночном кошмаре, коим и является прошлое Никиты, солнце никогда не светит – есть лишь неприглядная тьма спальных районов, из которой доносится ломанное автотюновое звучание песен New Order.
Лаврецкий держит свои работы на нерве поколения. Его персонажи не получают одобрения ни от сверстников, ни от старших, отчего сразу встают в позу мученика, обречённого на непонимание со стороны окружающих. То есть, проще говоря, на жизнь в аду, которую Никита живенько описывает в фильме «Сашин ад» (2019), lo-fi-эмо-хорроре (!) про столкновение американского альфы и белорусского омеги. На сей раз в истории, сочетающей VHS-эстетику, рэп, оккультизм и невыносимую тяжесть бытия, солнце будет светить, но ничего хорошего это не означает. Как подобает лучшим работам в жанре «мамблгор», жутковатом братце мамблкора, болтовня ни о чём и неловкие попытки социализации здесь кажутся страшнее ритуальных самосожжений и сатанинских знаков. Ведь тьма человеческой души бездонна, а самый приличный тихоня может представлять смертельную опасность. Такую же мощную планку выдерживал лишь его дебютный «Белорусский психопат» – шедевр постиронии, в котором Лаврецкий играет фотографа (что уже смешно, учитывая его отношение к фотографии), отчаянно стремящегося решить вопрос лишения девственности на своё 22-летие. Кино столь смешное, сколь и неуютное, и его смело можно называть бюджетным (хотя куда уж дешевле?) аналогом мокьюментари-дилогии «Ублюдок» (2014, 2017) с Марком Дюплассом.
За счёт чёткой приверженности концепту и стилю мамблгора «Сашин ад» больше всего похож на представителя чистого жанра и идеально подходит для первого знакомства с творчеством режиссёра. Для многих оно состоялось в рамках ММКФ-2019, когда в зал пришло несколько человек, и те, кто остался, заливисто смеялись на первой половине фильма и не могли оторвать глаз от экрана на второй. Потому что так постмодерн ещё не уничтожали.
Не менее жестоко Лаврецкий вместе с друзьями/коллегами Алексеем Свирским и Юлией Шатун прошлись по чувству прекрасного московской публики триптихом «Драма» (2019). Это смачный плевок в сторону конъюнктурного государственного кино Республики Беларусь, а по факту – трогательный и обезоруживающе искренний мамблкор, не единожды сравнённый с фильмами Джо Сванберга, американского корифея этого направления. Эксперимент не без своих заморочек: до конца сегмента Шатун (длительностью в один час) досидят только самые стойкие любители хитровыдуманных диалогов. Но зарисовка с Лаврецким и его девушкой Ольгой Ковалёвой способна найти отклик почти у каждого: смотреть на неловкую картину чужого быта в год ковидной домашней экзистенции страшнее (и страннее), чем наблюдать за оккультными обрядами из «Сашиного ада» и школьными избиениями из «Никиты Лаврецкого».
Не менее любопытно получилось с мини-сериалом «Синемагия» (2017), который балансирует на тонкой грани между пародией на мамблкор и гонзо-комедией а-ля «Борат». В нём Лаврецкий и Свирский играют Льва и Руслана, двух товарищей, явно представляющих себя новыми братьями Дюпласс, но на деле оказывающиеся копиями Томми Вайсо и Грега Сестеро. Получившийся у Лаврецкого аналог «Горе-творца» оказался гораздо убедительнее того, что в итоге вышло у Джеймса Франко. Особенно выигрышно в «Синемагии» смотрится эпизод, в котором лже-кинематографисты идут на премьеру собственного фильма «Свобода» и стойко держатся под натиском вопросов от недовольных зрителей. В отличие от фильма Франко, у Лаврецкого никто не переобувается, не производит сумасшедшей переоценки моральных и творческих ценностей и не страдает от неудовлетворения неуёмных амбиций. Протагонисты, прошедшие путь от любви до ненависти всего за три серии, тихо решают разногласия между собой на зависть Софии Копполе и её концовке из «Трудностей перевода», и для этого им не нужна огромная публика и её аплодисменты.
Даже работая в жанре лишённого дикости и экстремизма мамблкора, в котором был сделан второй полный метр Никиты «Любовь и партнерство» (2016), Лаврецкий находит место для обескураживающей честности, с которой он смотрит на молодость, рутину, жизненные невзгоды и любовь: свою, своих друзей и всех нас вместе взятых. Он – поэт молодых людей, которых слишком рано выбросило во взрослую жизнь. Индивидов, которым будто злым роком предначертано не состояться. Адептов двача, анимешников, политкорректных критиков, любителей англицизмов, феминистов. В конце концов, киножурналистов, которые засиживаются допоздна у экрана монитора, чтобы дописать несчастный текст про Лил Пипа, попивая кока-колу. У которых горят сроки и которые готовы отдать всё на волю вдохновения, после чего решительно настроены променять его на пару часов здорового сна. Людей, у которых есть свой собственный сизифов валун. А Никита делает кино.
