На Beat Film Festival показали документальную картину Марка Казинса «Меня зовут Альфред Хичкок». Фильму-эссе о режиссере, признанном многими главным автором мирового кино, казалось бы, удивлять нечем: создателю «Психо» (1960), «Головокружения» (1958) и прочих великих шедевров в любви не признавался только ленивый. Когда запасы словесной и визуальной руды истощаются, приходится идти на хитрости – и многоопытный Казинс запасся парочкой таковых. Кто к кому залезает в голову – зритель к Хичкоку или, как всегда, наоборот – рассуждает Сергей Кулешов.
Огромной (размером с трехэтажный дом) голове-памятнику Альфреда Хичкока стало скучно в просторном дворе лондонской киностудии «Гейнсборо». Мастер саспенса дальше бронзоветь (скульптура из оного сплава была возведена в 2003-м году) не намерен, да и под руку как раз попадается фанат-документалист, сиречь мостик к новым зрителям, читай – к новым провокациям. Методично, без какой-либо дидактики, Хичкок предлагает публике вырваться из объятий XXI века и сопровождает свои кинотексты свежими комментариями, полными обаятельного самолюбия и иронии. Но его зритель не тот, кого можно провести на мякине: до самых филиальных титров аудитории придётся ждать от хитрого толстячка подвоха.
Марк Казинс давно прославился своими визуальными киноведческими штудиями, исследовательскими фильмами-эссе. Он успел смонтировать большой сериал-экскурс в историю «седьмого из искусств» («История кино: Одиссея»), подготовить 14-часовой фильм о женской доле в индустрии («Женщины, создающие кино»), познакомить широкого зрителя с оскароносным британским продюсером («Джереми Томас: Шторм на Каннском фестивале»). Несколько лет назад его картина «История кино: Новое поколение» (2021) произвела резонанс среди синефилов: режиссёр предложил оригинальную интерпретацию того, как киноискусство учится по новому коммуницировать с аудиторией. Миксуя «Паразитов» (2019) и «Бемби» (1942), монтируя кадры из «Истории игрушек» со сценами из фильмов Мартина Скорсезе, Казинс зарекомендовал себя как вдумчивый философ и преданный фанатик «десятой музы», неизменно стоящий на стороне зрительных залов, а не медиакорпораций.
Его работа «Глаза Орсона Уэллса» (2018) – ближайшая аналогия к новому опусу о Хичкоке. Тогда, препарируя творческий метод автора «Гражданина Кейна» (1941), Казинс также отдал львиную долю хронометража видению самого героя – его рисункам, рукописям, монтажным планам. Потому что понимал масштаб: Уэллс – слишком большая, отчасти даже громоздкая фигура, подминающая под себя продюсеров и актеров, великую литературу (мечтал экранизировать, к примеру, «Илиаду» или «Улисса») и любые мегаломанские замыслы. С Хичкоком их роднит любовь к манипуляциям, страсть к появлению в кадре, стремление к идеальным формам и тотальный эгоцентризм, становящийся для этих титанов вечным козырем в рукавах.
С самого начала картины «Меня зовут Альфред Хичкок» нас встречает голос давно почившего режиссера. Где-то – игривый, местами – вкрадчивый, но неизменно внимательный к акцентам и интонациям: на одной его квохчущей речи можно построить концентрированный саспенс. «Проверим, смогу ли я на вас, на публике эпохи 5G, оторваться по полной», – заявляет мэтр и вместе с Казинсом задаёт структуру фильма, делит повествование на 6 частей, названия которых будто тиснуты из учебников по психоанализу. Все эти «наслаждения», «трепеты», «желания» нужны в первую очередь для того, чтобы представить режиссёрскую азбуку Хичкока. Вихрем проносятся сцены из всех его фильмов – от подзабытых визуальных пассажей (родом из его немого периода) до уже слегка затертых своим культовым статусом душевой («Психо») и пикирующего на Кэри Гранта «кукурузника» («На север через северо-запад»). При этом соавторы очевидно не готовы повторяться и сдвигают на дальний план самые затертые элементы хичкоковского лора, вроде макгаффина и саспенса. Куда больше внимания уделяется «взгляду бога» (камера берет верхний ракурс, имитируя наблюдение за действием с точки зрения демиурга), символическим значениям незаметных транстравов или необычному взгляду на режиссёрский фетишизм.
Выразительные разборы операторских приемов и монтажных склеек сменяются подснятыми Казинсом видами хичкоковских мест: фасадом его британской резиденции, бульварами Лос-Анджелеса, альпийскими пейзажами, лоском французской Ривьеры. О топонимике своей жизни, разумеется, повествует сам сэр Альфред, объясняя, как тот или иной колорит видоизменил его оптику, породил в его распаленном мозгу новые сюжеты. Зрителя сажают в аттракцион, где каждый крутой перегон может оказаться то застывшей фотографией хохочущего Хичкока, то неожиданно выпавшей из взгляда деталькой, пропущенной при предыдущих многочисленных пересмотрах «Окна во двор» (1954) или «Незнакомцев в поезде» (1951). Оценить это сможет и преданный фанат, и неофит: первый будет купаться в экстазе, а второй лихорадочно смаковать предвкушение прямого знакомства. Тех же, кто совсем глубоко «сидит» в хичкоковедении, Казинс приглашает к барьеру, как всегда провоцируя вокруг своей ленты-интерпретации самоценные дискуссии. И, главное, в фильме никого не потчуют назиданием, ведь, если верить его создателям, у мэтра просто не было работ, в которых он бы не спрятал парочку настоящих бриллиантов из своего режиссёрского арсенала. Некоторые, как в «Дурной славе» (1946) или в «Семейном заговоре» (1976), преломляют свет столь буквально, что хочется зажмуриться от удовольствия.
Создатель «Меня зовут Альфред Хичкок» решает амбициозную задачу – вернуть к жизни образ мыслей своего героя, его взгляд на кино, как на площадку для постоянных весёлых экспериментов над собой и над сознанием зрителей. Когда-то Хичкок взошёл на пантеон авторов, созданный Франсуа Трюффо, одним из первых. Оказался он там вопреки всему, в главную очередь – тогдашним представлениям о высоком вкусе и продюсерской цензуре. Документалист-эссеист доказывает, что и смерти вопреки мастер саспенса остался выдающейся творческой единицей, готовой, позабыв о собственной бренности, сквозь года подмигивать публике. И что, что велеречить приходится словесными конструкциями Казинса и устами искусного пародиста Алистэра МакГоуна? В конце концов, Хичкок ещё в начале фильма называет себя Буддой от мира кино, да и себя, проникшего внутрь собственных шедевров, именует всеведущим. Тут обращаться к штампам о бессмертии творца даже не приходится. Да и обещал ведь, божился сэр Альфред обмануть нас пару-тройку раз. А нам вот, господин Хичкок, хочется рядом с вами почаще околпачиваться. Продолжайте.
Комментарии 2