9-го июня в российский прокат выходит документальная лента Джузеппе Торнаторе «Эннио. Маэстро» (2021). Она посвящена Эннио Морриконе (1928-2020), автору музыки к фильмам в диапазоне от «Профессионала» (1981) и «Однажды в Америке» (1983) до «Омерзительной восьмерки» (2015), работавшему с Бернардо Бертолуччи, Романом Полански, Педро Альмодоваром и другими культовыми режиссерами. Юрий Кунгуров рассказывает, каким вышел портрет великого композитора и дирижера.
Под мерные звуки метронома высвечиваются логотипы компаний и «Золотой Лев» Венеции. Появляется метроном, затем кабинет. По нему ходит композитор, делает зарядку, задумчиво садится за работу. Появляется первая из «говорящих голов» – певец Джино Паоли (список дальше пополнят «головы» в диапазоне от Ханса Циммера до Клинта Иствуда). За 2,5 часа Джузеппе Торнаторе докажет, что этот фильм уж точно не простая формальность, пусть форма выбрана самая очевидная для портрета человека, а история жизни рассказана в хронологической последовательности, то есть от рождения до смерти. Этот выбор соответствует доступности и ясности – по крайней мере, внешней – творчества портретируемого.
Торнаторе, родившийся в 1956-м, сработался с Морриконе, когда тот уже был звездой. Морриконе написал музыку ко второму фильму Торнаторе, «Новому кинотеатру „Парадизо“» (1988), и больше они не расходились. Даже смерть не сумела разлучить – следующей работой Торнаторе после смерти Морриконе стала картина о последнем. Их прочный союз – один из тех аспектов биографии композитора, который практически никак не освещен в фильме. Сам Торнаторе появляется в виде «говорящей головы» поздно, соответствуя хронологии, и лишь пара из их совместных работ – а ведь это такие известные картины, как «Малена» (2000) и «Лучшее предложение» (2012) – мелькает в хронике или упоминается. Эта купюра добавляет скромности и сдержанности Торнаторе, который своим фильмом и так говорит о своей «музе» исключительно громкими словами.

Квентин Тарантино, который сделал с Морриконе «Омерзительную восьмерку», смело ставит композитора в один ряд с Моцартом, на что приводится справедливое замечание маэстро – чтобы понять, кто такие Моцарт, Бетховен, Шуберт, должно пройти время, смениться эпоха. Торнаторе (пусть и осознанно) делает по рецепту Тарантино целый фильм, прославляет Морриконе, монтирует похвалы и овации и подчеркивает, как композитор изменил кино, усовершенствовал подход авторов со всего мира к написанию саундтреков, а по мнению одного из причастных – не просто улучшил, но создал киномузыку.
Получается панегирик: эффектный, величественный, способный вдохновить и отослать к идеалу вовлеченности, глубины работы кинокомпозитора. Тон фильма тождественен одному из главных кирпичиков фундамента Морриконе – простоте мелодий и изяществу их оформления. Но упущен другой, не менее важный. Композитор рассказывает, как в юности научился у преподавателя никогда не ограничиваться в гармонии одними лишь чистыми созвучиями, всегда обогащать партитуру подголосками, полифонией, и впоследствии применил это в своих сочинениях, фантазируя, экспериментируя с оркестровкой. Этого нет во вдохновенной картине Торнаторе – полутонов, неоднозначности. Она насквозь торжественная, но ведь личный портрет художника никогда не будет всецело искренним, если в нем изображена только лишь парадная сторона.
Нужна дистанция, чтобы оценить величие не только музыки Моцарта, но и картин режиссеров. Слова «великий» и «лучший из лучших» были рискованными и во время здравствования прославленных соотечественников Торнаторе – Феллини, Антониони, Висконти, Пазолини (с последним Морриконе, кстати, неоднократно работал). Да ведь и Антониони ушел от нас совсем недавно. Ситуация распространяется на Торнаторе, чьи картины (особенно «Новый кинотеатр „Парадизо“» и «Легенда о пианисте»), быть может, войдут в этот условный «золотой фонд» классики, чье «золото» иногда затмевает содержание произведений, заставляя забыть, чем они, помимо признанного величия, по-настоящему интересны.

Эннио предстает тут скорее как маэстро и как Морриконе, чем как личность по имени Эннио (действительно точно русское и итальянское название «Эннио. Маэстро», а не англоязычное, ограниченное именем «Ennio»). В рамках жанра «Жизнь замечательных людей» это грандиозная работа, отражающая детство героя, учебу, непростые отношения с преподавателями, работу в рекламе и дирижирование. Наконец, кино: многолетнее сотрудничество с Серджио Леоне, несостоявшаяся коллаборация со Стэнли Кубриком (сожаление композитора на годы вперед), взаимоотношения Морриконе с наградами, в том числе с «Оскаром», так долго и упорно ему не достававшимся.
Из картины можно узнать множество деталей о жизни Морриконе, хотя каждая из них выглядит как зачин для развития, для отдельной истории, как, например, упоминание о фигуре «B-A-C-H» – зашифрованной в нотах фамилии Иоганна Себастьяна Баха, давней композиторской традиции, которой Морриконе пользуется в одной из своих работ (ведь можно было посвятить отдельный эпизод тому, какие еще приемы он усвоил во время обучения). Торнаторе замахнулся крупно и подал пример будущим исследователям и портретистам Морриконе, а заодно задокументировал легенду. Быть может, чересчур приукрашенную, романтизированную. Но такой легенда и должна быть. Сказочность была характерной чертой другой легенды от Торнаторе, «Легенды о пианисте» (1998) – отметим ее и тут, но не критически. Это сказка, но сказка уместна. Ведь об ушедших либо хорошее, либо правда.