По случаю 50-летия «Крестного отца» великий шедевр Фрэнсиса Форда Копполы получил повторный прокат. Фильм, о котором слышали все, ставший для миллионов зрителей точкой входа в классический американский кинематограф, укрепившийся в звании хрестоматии гангстерского жанра и реанимировавший карьеру Марлона Брандо. О том, почему от этого предложения всё ещё нельзя отказаться, читайте в нашей статье.
P.S. В тексте присутствуют спойлеры к фильму!
Говоря о «Крестном отце» в наше время невозможно игнорировать общие места, из которых складывалась эта удивительная история. Экранизация крепко сбитого – но в литературном смысле отнюдь не выдающегося – гангстерского романа Марио Пьюзо быстро превратилась в миф, определивший свою эпоху: беспрецедентные кассовые сборы (четверть миллиарда долларов при бюджете в $6 млн), «Оскары» за лучший фильм и главную мужскую роль, моментальный статус классики, продолжение, которое часто ценят даже выше оригинала. «Крестный отец» стал нарицательным к размытым определениям «величия» и «хорошего вкуса», а Коппола на какое-то время превратился в законодателя моды на большой стиль, сплотив вокруг культурного феномена самые разные ментальности и возраста. Плюс – не нужно быть особо проницательным человеком, чтобы считать разрушительный пафос картины, но для некоторых Дон Корлеоне превратился в ролевую модель, архетипический поведенческий паттерн в гибкой иерархии теневых социальных страт.
Пересматривая ленту сегодня, не каждому удастся стряхнуть с себя религиозное наваждение – просто по совокупности всех регалий, к которым с годами обязательно добавляется место в очередном списке или топе. Да, это в том числе кино про устройство капиталистического патриархального общества, про американскую власть, стоящую на прочном фундаменте из имморализма и насилия (см. хотя бы знаменитый диалог между Майклом и Кей о сенаторах и президентах), про психологию институтов влияния и авторитета, извращающих понятия любви, чести и справедливости, насаждающую ложную, порочную, а, главное, замкнутую на человеческом эгоизме идеологию. Последнее наглядно иллюстрирует пролог, в котором гробовщик просит Вито расправиться с обидчиками своей дочери – не покупая, но полностью продаваясь за оказываемую услугу.
Но по-настоящему универсальным, вневременным произведением «Крестный отец» стал благодаря маленькой и простой трагедии, на которой стоят несущие сваи этой массивной трёхчасовой конструкции. Семейная агония, мелодрама с несчастливым концом, в центре которой – герой Аль Пачино, Майкл. Который так не хотел быть похожим на Корлеоне и любил свою девушку, а потом семья у него это отобрала, навязав мнимые «понятия» о том, как именно нужно почитать своего отца, соответствовать своей фамилии и реагировать на внешние вызовы.
Когда под рождество в Дона выпускают 5 пуль, они свинцовым панцирем ложатся на будущее Майкла – как самого взвешенного, умного, хладнокровного, да и попросту способного отпрыска именитого предка. Когда Майкл совершает прилюдное убийство в ресторане – в одном из самых напряженных и мощно срежиссированных эпизодов в истории кинематографа – вместе с продажным комиссаром и распоясавшимся конкурентом по бизнесу гибнет идеалист и рождается обычный бандит. Когда же на глазах у Майкла гибнет его новая семья – Коппола не показывает нам страдающего, раздавленного героя, а даёт следующую сцену, в которой он возвращается к Кей: брак для него теперь лишь обязательный социальный ритуал, не имеющий ничего общего со старомодными представлениями о любовных сантиментах.
Высшая точка драматургии – когда Вито, сместившийся на позицию советника, с сожалением замечает о том, что никогда не желал для него такого будущего, и они оба с Майклом понимают, что обратной дороги уже не будет. Много было сказано о символической мощи кульминации, противопоставляющей крестины массовым расправам, но через союз с Сатаной Коппола показывает ещё и величайший парадокс – как человек, совершая подвиг воли, разлагается нравственно, из внешне светлых побуждений полностью сливается с внутренней тьмой. И спустя полвека после выхода фильма не лишнем будет напомнить, что именно эта метаморфоза полностью преобразила гангстерский жанр, даровав Копполе и его «Крестному отцу» вечную жизнь.
