13-го апреля на российские экраны выходит первая за много лет картина бывшего кинокритика и здравствующего режиссера Михаила Брашинского. С драматической лентой «Волны» он возвращается к мультижанровым экспериментам и к исследованию глубин человеческой психики. Сергей Кулешов заглядывается на искусную постановку и размышляет о природе сектантства в этом странном, но притягательном арт-триллере.
Чего на наших широтах больше: дальних маршрутов, по которым курсируют электрички, или спрятанных в глубине северного фронтира коммун? В сущности, неважно, ведь это сбитый навигатор, а не ушлый комбинатор ведёт человека либо к пропасти, либо в тенёта зависимости. И «сухой закон» нипочём, и казино спустятся в подвалы, и секты спрячутся за «корпоративной культурой» – был бы, что называется, запрос.
Феномен сектантства, казалось бы, изучен вдоль и поперек. Гуманитарные науки десятилетиями бились над вопросами, связанными с причинами возникновения и процветания различных культов. Из синтеза психологии, социологии и истории родилось сектоведение – область знаний, призванная не только систематизировать признаки ересей, но и по возможности отгородить от них потенциальные группы риска. Прикладной пользы от круглых столов и монографий пока маловато: ни интеллект, ни уровень образования, ни социальное положение тут не становятся универсальным противоядием. Куда уж лезть искусству, которое отдельные светила науки о сектах журят за его поистине религиозное умение внушать и манипулировать.
Вот – Олег (Владислав Абашин). Мгновенно одичал в бегстве от неудобного прошлого. Спёр из «собаки» чужой рюкзак, уединился в лесу, попытался слиться с флорой и фауной. Пока пил воду из ручейка и жёг в костре презервативы, мимо пробежал мальчуган, спас парня от служителей закона. Потащился за ним в глушь, набрел на проволочный забор и полез в дыру. Огреб по голове, зато обрёл новый дом: предложили остаться в закрытой общине с натуральной пищей и групповыми играми. Попросили только курево из карманов вытряхнуть, да воздержаться от поглядываний на мать спасённого им ребёнка. Ведь Вера (Виктория Толстоганова), как и все здешние дамы, принадлежит Проводнику (Александр Шепс) – говорящей голове из телевизора, задающей правила жизни в коммуне. Пока он пытается «построить машину времени» на человеческом ресурсе, тот самый, встреченный «новеньким» в лесу мальчуган собирает свой кустарный чудо-аппарат на детском энтузиазме и тяге к приключениям. Олег уже остался или ещё соберётся уходить?
Постановщик Михаил Брашинский не зря много лет работал кинообозревателем: тонко чувствует разницу между совершенными и несовершенными глаголами. Кое в чем такая экспертность все же вредит, ведь «Волны» – это лишь третий его полнометражный фильм за 20 с лишком лет режиссерской карьеры. Тем не менее что «Гололед» (2003), что «Шопинг-тур» (2012) своей провокационностью и жанровой глубиной оправдывали каждый большой перерыв. Все три картины плотно нашпигованы визуальными цитатами, в них остро чувствуется умение автора жонглировать стилистиками и спаивать нарочитую куцость съемки с дотошной выверенностью кадра.
Путь главного героя «Волн» будто дублирует маршрут синефильских увлечений автора. Пока Олег не попал в обитель Проводника – он типичный герой «новых тихих», этакий Шультес, аутичный и потерянный в статичных кадрах. Владения сектантов встречают чужака туманной дымкой, отсылающей одновременно к эстетике Александра Сокурова и к тематически схожим «Гадким лебедям» (2006) Константина Лопушанского. Любовные экивоки внутри закрытой общности повторяют коллизию из «Лобстера» (2015) Йоргоса Лантимоса. А уж уход к приемам неигрового кино в финале фильма – дань собственному прошлому: благо, Брашинский и сам матёрый документалист.
Лоскутное одеяло из референсов призвано не отпугнуть зрителя, а подсказать ему природу высказывания. Буквально подростковая любовь автора к седьмому из искусств даёт понять, что горящие глаза режиссера находят своё зеркальное отражение в упоенном взгляде мальчика, испытывающего машину времени и ровняющего с землей всю общину. Любопытство рождает искру, а искусство способно освободить человека от розовых очков. Правда, лишь на мгновение. Олег вытаскивает Веру из пожара, она не приходит в сознание, а хмурый доктор не сулит мужчине радужных перспектив.
Врачебный халат накинул сам Брашинский, так как автор своё дело сделал – подорвал фасад секты, пришло время врачевать души. Только вот от скальпа кинодокумента проку нет: дав высказаться людям, лишившимся крова и перспективы бессмертия, постановщик лишь разводит руками. Бестелесный Проводник, на чью роль специально был приглашен победитель шоу «Битва экстрасенсов» (2007), похоже смекнул, что воздействие экранного образа вкупе с гипнотическими навыками перебьет любую стороннюю «волну». Кинематограф может создавать уютные миры и устойчивые образы, но на льющиеся в объектив слезы и обещающие человеку спасение мифологемы у него нет управы.
Поразительно, как в рамках фестиваля «Зимний», где были впервые представлены «Волны», встретились картины о том, насколько важно уметь сперва разрушать, а уже затем строить. В «Рядом» (2021) Тамары Дондурей мы видим героиню, делающую первый шаг к новой жизни. У Брашинского натыкаемся на обескровленных людей – и неизвестно, спадет ли с них когда-нибудь наваждение. Задача авторского кино – формулировать вопросы и апеллировать к самым трудным, часто остающимся в тени последствиям травм. Маршруты электричек и причуды безумных манипуляторов оставим специалистам.
