16-го марта исполняется 83 года со дня рождения итальянского режиссера Бернардо Бертолуччи, которого называли порнографом, обвиняя его работы в отсутствии внятного нарратива. Но с течением времени он закрепился в истории мирового кино как один из главных авторов своего поколения. По такому случаю обсудим «Стратегию паука» — «тихий» шедевр о ранах фашизма на теле послевоенной Италии, затерявшийся в фильмографии признанного мастера.
P.S. В статье присутствуют спойлеры к фильму!
1970-й год можно окрестить поворотным моментом в жизни Бернардо Бертолуччи. Тогда еще юный итальянский режиссер, вобравший в свое творчество элементы кинематографии Жана-Люка Годара и Пьера Паоло Пазолини, из-за чего неоднократно получал болезненные уколы от прессы, открыл миру «Конформиста». То были иные времена, в которых обычный человек — член фашистской партии и ничем не примечательный системный винт, выполняющий приказы чиновников сверху, но никогда не увидящий «il duce». В «Конформисте» Бертолуччи под микроскопом изучает феномен фашизма, внутренние страхи отдельного индивида и его патологическое желание стать частью огромного механизма, чтобы на самом деле сбежать от самого себя. Именно этот фильм возвел его в ранг большого европейского режиссера (награды на «Берлинале» и номинация на «Оскар» за лучший адаптированный сценарий). Однако в 1970-м году Бертолуччи снял еще одну картину — «Стратегия паука» предназначалась для телевидения, из-за чего не вызвала большого ажиотажа, но имела потенциал стать фестивальной сенсацией, вышедшей из-под руки талантливого уроженца Пармы.
Основанная на коротком рассказе «Тема предателя и героя» аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса, «Стратегия паука» повествует о сыне убитого революционера, приехавшего в родной город отца, чтобы распутать клубок тайн, связанных с его смертью. В тексте автор подмечает, что описываемые события могли произойти в любом месте, поэтому выбранная в качестве примера Ирландия у Бертолуччи преображается в Италию, но след страны, ассоциирующейся со святым Патриком, остается — небольшой городок, в котором происходит действие картины, назван Тарой, в честь древней столицы Ирландии.
Как и в «Конформисте», фашизм и его отравляющая сущность является важным мотивом «Стратегии паука». Бертолуччи рассматривает режим Муссолини как главную болезнь Италии в XX веке, для борьбы с которой люди решаются на ужасные поступки и жертвуют жизнями, обрекая свое дальнейшее существование на терзание в муках совести из-за принятых последствий лжи. Опираясь на текст Борхеса и используя его как скелет, Бертолуччи дополняет литературный материал, расставляя акценты в иных местах, в следствие чего картина ощущается как синтез идей писателя и режиссера, сочетая в себе авторское видение каждого.
Будучи чистым формалистом, совместно со своим постоянным оператором Витторио Стораро («Апокалипсис сегодня»), для которого «Стратегия паука» и «Конформист» стали первыми совместными работами с режиссером, Бертолуччи выстраивает удивительный вневременной мир за счет эффекта галлюцинации, создаваемого замкнутыми пространствами: кадр всегда ограничен силуэтами арок, колонн, дверных проемов и оконных рам, а аккуратные движения камеры синхронизируются с персонажами, завладевая вниманием и приковывая к экрану. Стораро — мастер светотени, пишущий изображение узорами дыма затухающих сигарет и позволяющий рассмотреть в цветущем и светлом месте, залитом солнцем, незаметные частицы мрака. Бертолуччи, говоря о визуальной эстетике своего фильма, не пытался скромничать: «Летом этот цвет можно получить лишь на несколько минут после захода солнца, если снимать без фильтров. Это особенный, отчетливый синий цвет, которого в то время боялись все операторы. Мы начали снимать, когда нормальный оператор сказал бы «хватит»».
Созданная Стораро атмосфера отлично подчеркивает еще одну важную тему фильма — двойничество. Главный герой — Атос Маньяни (Джулио Броджи — «У святого Михаила был петух»), полный тезка отца. Видящие его жители Тары удивляются тому, насколько сильно он походит на своего родителя, а любовница пытается заменить возлюбленного его сыном, чтобы вместе с ним попробовать начать новую жизнь. Бертолуччи усиливает этот эффект, предоставляя актеру роль обоих персонажей, из-за чего грань между прошлым и настоящим, реальным и вымышленным размывается, события перемешиваются, и только дух времени остается единственным путеводным индикатором истории. В «Стратегии паука» режиссеру удается обуздать само время.
Поэтика создаваемых кинообразов, которой восхищает картина, как и любое искусство произрастает из случайности. В одном из интервью Витторио Стораро признавался, что в ключевой сцене фильма, где друзья-антифашисты отводят Маньяни-старшего к башне с видом на город для дальнейшего убийства, он растерялся, так как не понимал, как технически реализовать эту сцену: «Мы находились на башне, освещенной ярким солнечным светом, и все, что у меня было, — это одна солнечная пушка, чтобы освещать актеров. Я думал, что что бы я ни сделал, сцена будет выглядеть ужасно. Поэтому я спросил себя: «Почему мы должны видеть этого человека? Он становится символом, так почему бы нам не превратить его в силуэт?» Конечно, позвольте мне быть честным: отчасти причина, по которой я пытался убедить Бернардо снять эту сцену таким образом, заключалась в том, что у меня не было света! Я сказал ему, что мы можем снять первую часть сцены как обычно, освещая актеров солнечной пушкой; затем, когда главный герой шел к залитому солнцем городу, мы выключали свет и превращали его в силуэт, чтобы наше намерение в этой сцене было совершенно ясным. Снимая сцену таким образом, я смог символически представить бессознательное главного героя и в то же время визуально изобразить то, как Бертолуччи рассказывает историю — с бессознательной стороны».
В Таре время и правда замерло, сам город остался в плену у прошлого, медленно старел и умирал. Покрытое паутиной лжи место, где предатель становится героем и разыгрывает вокруг своей смерти постмодернистский спектакль, мифологизируя ее. Созданная Маньяни легенда умело заимствует сцены из литературы: провидение цыганки интерпретирует послание ведьмы из «Макбета», а письмо с предубеждением о покушении взято из биографии Гая Юлия Цезаря. Все жители городка стали актерами, но они никогда об этом не узнают. Парадокс истории, ведь в основе каждой лежит вымысел, ставящий под сомнение истинность сохранившегося в летописи события. Историческое наследие отца становится проклятием и оборачивается вечными вопросами, ответы на которые если и можно найти, то невозможно раскрыть — иллюзия будет развенчана.
Сын — по образу и подобию своему продолжение отца, зеркально повторяет его поступок и не решается раскрыть городу правду. Жители — странные и старые, так и останутся узниками прошлого, а молодой Атос Маньяни обречен смириться с ролью пленника Тары — неизвестно, сколько времени он провел в городе, но железная дорога успела зарасти травой, а газеты периодически забывают доставлять в город; он окончательно потерян для внешнего мира. В своей рецензии на «Стратегию паука» кинокритик Роджер Эберт выявляет главнейший вопрос фильма: «Что важнее: кто мы есть на самом деле или то, за кого нас принимают люди?». Такая постановка будет верна и по отношению к самому Бертолуччи. Порнограф, копирка Годара или великий режиссер? У каждого свой Бертолуччи.
Комментарии 2