16-го мая в российские кинотеатры выходит комедийный экшен «Я не киллер» — новая лента Ричарда Линклейтера («Отрочество»), одного из ключевых американских режиссеров XXI века. Фильм был впервые показан в прошлом году в Венеции и собрал неожиданные реакции: от обвинительных до восторженных. Сергей Кулешов разбирается, зачем инди-гуру снимает под завязку набитый клише ромком-триллер, при чём тут Дэвид Финчер («Убийца») и как творческий метод постановщика формулирует его отношение с жанром.
Он киллер — просто поверьте желвакам-живчикам, цветным линзам с диоптриями и внушительным манерам. Он будет под стать вашим желаниям-представлениям. Насупленным или гротескным, криповым или небрежным, галантным или холодным. Из-под личины душегуба нерд-профессор вам, готовящимся набрать «M», шепчет, хихикая: «nothing personal».
Гарри Джонсон (Глен Пауэлл — «Топ Ган: Мэверик») делит вузовскую кафедру со станком полицейского под прикрытием. Рыскает по Интернету в поисках заказов на убийства, притворяется наемным ассасином, забирает конверт и смотрит, как клиента грабастает патруль. Индивидуальный, дотошный подход к делу он совмещает со страстью к перевоплощениям. Одно из таких завело его в тупик: сексуальная клиентка Мэдди (Адриа Архона — «Морбиус») не только дала отговорить себя от ошибки — заказного убийства мужа, — но и собой заинтересовала. Даром, что на date пришёл Рик — импозантное альтер эго Гарри, набриолиненное под Брэда Питта. Двойная жизнь готова стать тройной, за кулисами начинается роман, к которому прилагается супруг-ревнивец, недоверие коллег-фараонов и тесноватая для умника (если с ней не расставаться дольше 10-ти минут) харизма киллера.
Ричарду Линклейтеру, казалось бы, жанр тоже должен «жать». Нарочито мейнстримный ромком с элементами шпионского триллера кажется нетривиальным решением, если с режиссером знаком по фестивальным хитам. Дебютному «Бездельнику» (1990), ставшему инди-откровением наряду с «Секс, ложь и видео» (1989) Стивена Содерберга; с трилогией «Перед…» (1995 — 2013), повлиявшей на мамблкорщиков больше, чем Bud и газетные кроссворды; с «Отрочеством» (2014), кинороманом-воспитания, который снимался 12 лет. Зритель построже кивнёт ещё на его экспериментальную анимацию — в «Пробуждении жизни» (2001), «Помутнении» (2006) и «Аполлон-10½: Приключение космического века» (2022) вибрирует всё: лица героев-актёров — благодаря ротоскопии, пространство — благодаря воображению автора, драматургия — благодаря его литературной даровитости. К слову, в «Помутнении», основанном на повести Филипа К. Дика, протагонист таскал несколько миллионов обликов сразу благодаря экспериментальному костюму-«болтунье» (это надо видеть, загуглите). Так что Гарри ещё есть куда расти.
В последние же годы Линклейтера стали ловить за руку на вроде как недостойной его пера, следовательно — грубой, — деконструкции. Зачем певцу «Пригорода» (1996) размышлять, куда там пропала Бернадетт, архитекторша-хипстер из аппер мидл-класса («Куда ты пропала, Бернадетт?»)? Почему раньше школу заканчивали «Под кайфом и в смятении» (1993), а нынче в колледж прут с обещанием — «Каждому своё» (2016)? Словом, не главный зритель Линклейтера — изначально взыскательный тинейджер, вымахавший в креативный класс — относится к его позднему творчеству настороженно, а завсегдатаи «облака тегов». Кроме прочего, пропустившие не очень удачную, но показательную разборку режиссёра с классическим вестерном и фильмом-ограблением в провалившихся и полузабытых «Братьях Ньютон» (1998).
«Я не киллер» оказывается ещё одной попыткой разговора с собой, ровесниками и временем. Что характерно для творчества Линклейтера — собеседник здесь и нужен, и необязателен: для нас будто не сняли ромком-триллер мечты, скорее — пробурчали, пересказали сбивчиво и ужасно увлекательно. Если главный герой, Гарри, сам себя и пытается до поры убедить, мол, «все это эксперимент», то режиссер искренне прется от происходящего с первых же минут.
Навязчиво голливудский, лоснящийся цветокор и приталенный саундтрек, подмывающий нанять Гарри подкатить к его авторам в амплуа Марка Чепмена, к лицу этой придурковатой комедии с переодеваниями. Жанровые тропы тоже засиживаются в примерочной, то ли наряжаясь в метакомментарии, то ли, напротив, обнажаясь до клише: от напарников протагониста — чернокожей женщины, мужчины-индуса и алкаша-завистника, — до ключевой коллизии. Мэдди влюбилась в Рика, но куда теперь деваться Гарри? А если в повествование вторгается ее муж — с норовом и кулаками, — как долго фейк-киллеру ждать от того заказа на самого себя? Пусть лучше Мэдди ещё раз попросит убийцу-бойфренда придушить себя во время оргазма, чем потащит его ужинать в закусочную, где их встретит алкаш, тот самый, из полиции, чтобы после шантажировать парочку?
Обычно в фильмах Линклейтера диалоги жутко петляют (как предыдущее предложение): друг на друга наступают обсуждения противозачаточных и объяснения строения субатомов, попытки впарить вагинальный мазок Мадонны и экзистенциальные монологи об НЛО. «Я не киллер» же пример похожего подхода, только на уровне повествования и — отчасти — формы. Визуальные и сценарные штампы мало того, что избыточны, так ещё и вытекают друг из друга столь молниеносно, что даже самый раздражённый зритель не успевает вдыхать между охами. Вот камера застаёт Гарри-препода на лекции, панорамирует по рядам студентов, то и дело теряя фокус; и тут же Линклейтер «нарезает» его будни под прикрытием в сбивчивый клип, демонстрируя разнообразие его образов, в диапазоне от недо-Антона Чигура до сантехника-ловеласа. Так «двойную жизнь» снимали примерно всегда, и этого издревле старались избегать «авторские режиссеры». Они же, скорее всего, осекли бы героя, едва тот начал бы, потискав в кадре собаку, подкатывать к девице с кодексом киллера («Я не всегда смогу приходить; я ничего тебе не скажу; я вообще таинственный»). Да и взять на главную роль Глена Пауэлла («Кто угодно, кроме тебя»), прижимистого секс-символа, как из нулевых, кажется решением самоубийственным (если не заглянуть в титры и не выяснить, что тот, весельчак, ещё и соавтор сценария).
Дэвид Финчер недавно пересадил свою дотошность «Убийце» (2023), соорудив метакомментарий к своему профессиональному подходу. Майкл Фассбендер там, через нелепейший мысленный поток протагониста, вещал о перфекционизме, на экране иллюстрируя важность обратного — спонтанности, ошибки как ключевого катализатора действий, сюжета. Линклейтер в свой новый фильм тоже заворачивает исповедь, да и с финчеровским названия как бы в пару. Он заставляет Гарри-профессора, козыряющего тезаурусом болтуна, т.е. — типичного своего героя, — пройти проверку на вшивость: влезет ли умник в персонажа, обременённого настойчивыми поп-культурными клише? Когда перестанет относиться к этому, как к новому опыту — и что его смотивирует задержаться в этой шкуре подольше, а, может, остаться насовсем? Те же вопросы режиссер адресует себе: может ли снять развлекательное зрительское кино, без поддевок и экивоков, или обречён на невозможность самовыхолащивания? Ответ известен загодя, но за подобными игривыми размышлениями грех вдумчиво не последить.
Пусть не итог, но важный этап отношений самого Линклейтера со своими жанровыми экспериментами, «Я не киллер» намекает: если показалось, что постановщик филонит, приглядитесь — не отклеился ли у него ус? Режиссер-хамелеон закамуфлировал свой фильм под что-то другое на «7 из 10» не для того, чтобы зритель поискал недостающие части гардероба, а чтобы удовольствовался милым несовершенством. Но, занявшись поиском, автор текста под своим прикидом критика нащупал фаната — и обрадовался, что этот текст тоже кто-то заказал.