4-го августа в российском прокате состоялся релиз «Уховёртки» (2021) – прошлогодней полнометражной работы Люсиль Хадзихалилович. Фильм супруги Гаспара Ноэ, которая обладает собственным ярко выраженным режиссёрским почерком, заслужил Специальный приз жюри на фестивале в Сан-Себастьяне. Автор «Невинности» (2004) и «Эволюции» (2015) продолжает исследовать грани человеческой натуры и вглядываться в контакт взрослого и ребёнка в ограниченном пространстве. Сергей Кулешов посвящает свою рецензию формулированию художественных принципов Хадзихалилович и объяснению особенной, ни с чем не сравнимой притягательности атмосферы «Уховёртки».
По вместительной квартире фланируют двое. Девочка Мия (Романа Хемеларс) застенчиво ковыряет вилкой по тарелке, играется со смятыми кусками газет и внимательно разглядывает стеклянные бокалы из обширного серванта. Мужчина Альберт (Пол Хилтон) неизменно следует заданному распорядку дня: готовит завтрак и обед, задумчиво вслушивается в писк чайника и проводит разные манипуляции с аппаратом для челюсти своей юной сожительницы. Дело в том, что ледяные (в прямом смысле) зубы Мии требуют особого ухода, а без чётких указаний от строгого голоса из телефонной трубки ее подневольный опекун не может позволить себе лишних действий. Однажды загадочный «хозяин» заявляет Альберту, что девочку необходимо подготовить к отъезду, приучив ее к улице. Тогда герои, мерно шествуя по пустым готическим проулкам, вступают в пространство собственных кошмаров и пытаются отучиться отделять явь от фантазмов.
Хадзихалилович преуспела в своеобразном камерном мифотворчестве: ни в «Невинности» (2004), ни в «Эволюции» (2015) зрителю не выходит собрать полной картины художественного мира, но удаётся разглядеть за недосказанностями поистине эпический конструкт. Неизменная группа необычных детей в центре повествования, закрытая территория, ощущение бесконечно длящегося таинственного эксперимента со своими четкими правилами, умолчание – как вербальное, так и визуальное, – все эти элементы составляют довольно плотное авторское тело режиссера. Порог вхождения в ее фильмы преодолеет не всякий, так как Хадзихалилович без преувеличения является адептом медленного кино. При этом она обходится без нарочитой статики, не гнушается живой камеры и рваного монтажа. Подглядывания за укромными уголками и полунамёки не становятся поводами для эстетизации, а служат во благо пускай довольной туманной, но истории.
В «Уховёртке» всего этого хватает с избытком, поэтому узел тайны, клубящейся вокруг отношений главных героев, завязывается все плотнее и плотнее. При этом есть ощущение, что источников вдохновения по части образной эстетики и атмосферы у Хадзихалилович прибавилось: заигрывание с приглушённым светом лампы, по-сокуровски покрывающим собой все пространство, встречается со звуко-шумовой грамматикой ранних работ Дэвида Кроненберга. Ощутимое влияние зловещего абсурда Дэвида Линча, радикальных мазков Михаэля Ханеке и отчасти изобразительных придумок Гильермо дель Торо едва не превратили фильм в лоскутное одеяло, в своеобразную библиотеку компонентов артхаусных триллеров. Тут ещё и выход на диалог с кафкианской моделью Европы, ее облепленными густым туманом улицами, кабаками, соборами и парками. Это многоголосие объясняется не только чувством родства, которое режиссёр испытывает ко всем упомянутым художникам. Коли все они – патологоанатомы, въедливые взломщики духовных и физиологических нарывов, почему бы не позаимствовать их инструменты? Уже упомянутый мертвенно желтый свет Александра Сокурова, льющийся из операционного светильника, бликует на холодной стали, вырванной прямиком из «Выводка» (1979) или «Автокатастрофы» (1996).
Отсюда и ощущение бессвязности повествования: физиологический очерк с ледяными зубами и с гниющей кожей на лице легко сменяется ненавязчивым бытописанием двух непримечательных людей. Первая реплика звучит на 30-й минуте фильма, а спустя 40 минут от его начала вводится ещё одна сюжетная линия, которая с трудом увязывается с основной. Вот и остаётся считывать обрывки фраз и визуальные референсы, двигаться по ним, словно вдоль нити Ариадны. Сказать о чем «Уховёртка», как, впрочем, и предыдущие фильмы режиссера, довольно затруднительно, но интонация подсказывает, что тема двойников остаётся головной. Кем же приходятся друг другу Мия и Альберт? Почему в уравнение то и дело вкрадываются другие персонажи, меняющие роли, что называется, по ходу пьесы? И где, наконец, то, что зритель с уверенностью может назвать реальностью?
Финал фильма наверняка поделит аудиторию на 2 лагеря: одни останутся в восторге, другие – в недоумении. Конечных ответов не дождётся никто, можно почувствовать себя обманутым. Но едва ли кому-то, кто за эти почти 2 часа тягучего повествования втянулся в картину, дадут уйти равнодушным.
«Уховёртку» хочется смело советовать всякому любителю экспериментального кино. Хадзихалилович поднаторела по части создания саспенса и, обходясь без каких-либо намёков на скримеры, заставляет нервно ерзать на стуле во время просмотра. Но назвать эту размеренную сюрреалистическую мозаику развлечением не удастся: слишком непригляден радикализм, чересчур вывихнуты традиции. Но опыт, как это обычно бывает с особенными авторскими эстетиками, бесценен и одновременно неуловим. Благо, здесь режиссёр велит нам использовать все 6 чувств, одинаково тонко работая и с визуальными, и с аудиальными, и едва ли не с вкусовыми рецепторами. Главное – берегите зубы. И уши, конечно.
