13-го января в российский прокат попадет «Лакричная пицца» – новый фильм американского режиссера Пола Томаса Андерсона. Вернувшись после ощутимого перерыва (предыдущая его работа – «Призрачная нить» – выходила в 2017-м), автор «Нефти» (2007) и «Магнолии» (1999) обрушивает на зрителя (а заодно и на оскаровских академиков) самую чувственную и воздушную киноисторию сезона. Минуя спойлеры (даже там, где спойлерить нечего), Сергей Кулешов рассказывает о водяных матрасах и о любви, не знающей возрастов.
1973-й год, Долина Сан-Фернандо. Слухи о нефтяном эмбарго иссушают бензобаки, а жаркое лето подталкивает предприимчивую молодежь к открытию бизнеса по продаже кроватей, наполненных водой. В городе то и дело мелькают политики, по телевизору, висящему в первом на местности японском ресторане, вполне можно увидеть своего одноклассника, а в излюбленном кафе – встретить кинозвезду. В очереди в фотостудию встречаются 15-летний актёр Гэри Валентайн (Купер Хоффман) и 25-летняя ассистентка школьного фотографа Алана Кейн (Алана Хаим): одному привычно красоваться перед камерой, другой – сносить домогательства со стороны начальника. Им предстоит ходить вокруг да около своего социального положения, своей разницы в возрасте и, наконец, своих нескладных, но столь явных чувств.
Полу Томасу Андерсону впору бронзоветь. И зрители и журналисты уже приняли его в условный пантеон «Кубрик-Спилберг-Линч». Чуть более искушённым искусствоведам и критикам в нем видится автор калибра «great american novel», т.е. тот, кому не боязно разом придать форму целой стране, воплотить ее национальную сущность и колорит. Встать в ряд с Уильямом Фолкнером, Кормаком Маккарти и Дэвидом Фостером Уоллесом – почетно, тем более, если теснить их, вооружившись «Магнолией», «Нефтью» и «Мастером» (2012). Андерсон и сам понимает, что такие сравнения ему к лицу: он единственный, кому удалось внятно экранизировать прозу («Врожденный порок») Томаса Пинчона – ещё одного мастодонта американской литературы. ПТА (сокр. от Пол Томас Андерсон) вторит мэтрам, прежде всего, в том, как им удавалось обозначать масштаб в камерных историях, когда сквозь кажущуюся незначительной судьбу просвечивает целое поколение.
«Лакричная пицца» – самая светлая и ностальгическая работа режиссера. На экране повисает не последствие, но вечное предвкушение любви: главные герои – одутловатый подросток-шоумен и живущая с родителями девушка – то и дело готовы сблизиться и высечь из этого контакта искру. Сперва этому препятствует возраст, но уже на 20-й минуте картины (хронометраж фильма, на секундочку, превышает 2 часа) никаких сомнений в их неминуемом союзе не остаётся. Гэри легко искушает ровесниц, а Алана то бросается в объятия стареющего актера (Шон Пенн), то беспочвенно рассчитывает на отношения с активным молодым политиком (Бенни Сэфди). Именно молодая девушка становится центральной фигурой фильма, а не условно прописанным триггером (как это бывало у того же ПТА ранее). Ее убаюкивает мысль о том, какое будущее ей могут обеспечить все эти мужчины, но, когда приходит понимание их истинных намерений, перед глазами встаёт тот самый наглый подросток с вечной улыбкой на лице.
Поиск себя становится попыткой поймать другого, но Андерсона не интересует излишняя драматизация: уроки жизни усваиваются легко, когда ты обзываешь двойку в дневнике «лебедем». Мужчины, встреченные Аланой, нелепы, смешны и в целом оказываются не теми, за кого себя выдают. Режиссер не просто вводит в фильм комические элементы – он упивается издевками над себялюбивыми героями уже упомянутого Шона Пенна, Тома Уэйтса и Брэдли Купера. Последний исполнил роль Джона Питерса – продюсера, известного своим романом с Барброй Стрейзанд и любовью к мгновенным интрижкам со всеми остальными представительницами прекрасного пола. Он, как и прочие ловеласы андерсоновской Долины Сан-Фернандо, показан намеренно гротескно, но с присущей классическим голливудским комедиям теплотой.
Греет и визуальный ряд: за камерой стоит сам ПТА, отражающий на экране эстетику 70-х. Он без труда оживляет эпоху Ричарда Никсона – все те детские ТВ-шоу, школьные ярмарки, взрослые костюмы и старческие бравады. В этом ему помогает и саундтрек: томная мелодия, написанная для фильма частым соавтором Андерсона Джонни Гринвудом, сочетается с треками Дэвида Боуи и The Doors. Синергия изображения, музыки и актерской игры здесь рождает время.
Отодвинув Пенна, Уэйтса, Купера и прочих на второй план, Андерсон, кажется, открыл новых звёзд: Купер Хоффман, сын покойного Филипа Сеймура Хоффмана (прежнего завсегдатая фильмов Андерсона), запредельно естественен и – для своих молодых лет – крайне мастеровит. В нем удивительным образом сочетается медитативность и дерзость, жизнерадостность и готовность идти на оголтелые глупости. Алана Хаим, известная, прежде всего, как часть музыкального трио Haim, вообще поражает своей актерской пластикой. Она не просто легко переключает регистры, но одновременно демонстрирует и легкую сексуальность, и повышенные чувствительность и чувственность.
«Лакричную пиццу» трудно проспойлерить, ведь сюжет здесь второстепенен и отступает перед движущей силой темпоритма. У картины есть пульс, прощупав который зрителю станет ясно, что химию между Гэри и Аланой скрепляет не стабильность их возвращения друг к другу, но мелькающие в их разговорах полуобороты, полуулыбки и полунамеки. Когда в химическую формулу помещается новый элемент, который разъедает все эти полу-, но структура не распадается – даёшься диву. Сдаётся, что режиссёрская работа здесь и формула, и элемент. В таблицу Менделеева впору вносить новые три буквы: ПТА.
